– Стало быть, это от тебя она родила двоих детей, да?

– Когда Агнес узнала, что беременна, моя судьба была решена. Ни отец, ни советники, ни закон не позволили бы мне на ней жениться. Все, что я мог, – обеспечить ее будущее и будущее своих детей, – ответил Ренар.

– Я ничего не слышал об Агнес Райской, – задумчиво заметил Ричард.

– Она вышла замуж за Лина Тарского. Честный, благородный мужчина. Увы, небогатый. Но с амбициями и желанием продвигаться по службе. Деньги не были для меня проблемой, а титул аристократа Тарский получил вполне заслуженно, отбивая нападения нечисти в горах на протяжении нескольких лет, – заметил император.

– А Агнес и дети?

– Я не мог с ними видеться, сам это знаешь. После родов, пока Агнес с мужем жила в столице, она старалась не появляться на балах, боясь, что ее чувства ко мне станут для всех очевидными. Скрывать их она так и не научилась, а потом уехала с Тарским на границы королевства. Изредка через тайную канцелярию я получал от нее письма с рассказами о жизни детей.

Император поднялся, прошелся по гостиной, и никто из нас не решился задать вопрос, что было дальше.

– Когда умер Тарский, следом за ним ушла и Агнес. Но я знал, что у моих – пусть и внебрачных – детей будет неплохое и обеспеченное будущее. А приложив определенные усилия, они всегда смогут добиться успеха. Мы с Агнес изначально решили, что отцом для них станет Тарский. Только мы трое и знали правду об их рождении. Откуда узнали Нариса и Ардар, я не представляю.

– Может, Агнес рассказала? Или ее муж? – не выдержал Альфред.

– Клятва на крови не позволила бы.

– Они нашли письмо. То самое, последнее, неотправленное, которое она писала вам, – тихо ответила я на мучивший императора вопрос.

– Даже так… Случайность, которая стоила жизни трем моим детям!

– Ардар… он всегда хотел большего. Считал несправедливым то, что вы его не признали и… думал, что его отчима отправили на границу воевать с нечистью именно вы, – пояснила я. – А во время нападения, когда погибла Нариса, он озлобился еще больше. Ардар был очень привязан к ней. Так же, как Алекс – к Марианне.

Я прикусила губу, осознав, что сболтнула лишнего.

– Алекс до сих пор скучает по сестре, я знаю. И боль нашей потери, даже спустя столько лет, велика, – в голосе императора послышалась горечь. – Ардар хотел уничтожить мою семью с помощью магии, – добавил он. – Марианна погибла от чар художницы.

Я поднялась, вдохнула поглубже и посмотрела императору в глаза. Сейчас – единственный шанс изменить все к лучшему, повернуть историю и позволить исправить то, что нужно.

– Мои родители были художниками, – тихо сказала я. – Во время того нападения отец и мама отдали жизни, держа защитный купол.

– Мой сын желал вернуться в прошлое и изменить его при помощи магии! – резко отрезал император.

– А мой внук и его невеста спасли вашу вторую дочь при помощи все той же магии. Ограничивая свободу, ты не даешь магам делать выбор, Ренар. Сняв же запрет, получишь гораздо больше, чем думаешь.

– Альфред, ты смеешь…

– Смею, знаешь ли. Я призрак – мне уже ничего не будет. Поэтому смело могу говорить правду, даже если она тебе не особо понравится. Не это ли ты всегда ценил во мне?

Император уставился на привидение.

– Посмотри на Агату. Эта девочка потеряла родителей, которые спасли твою жизнь! И тайком много лет по ночам рисовала на чердаке академии.

– Дед!

– И нашла в себе силы при этом не ненавидеть своего императора, а спасти жизнь его дочери. Хочешь сказать, Алекс не стоит того, чтобы отменить запрет? Это ты называешь любовью? Грош тогда ей цена!

Я вздрогнула от слов Альфреда, а император снова обернулся ко мне. Взгляд у него был цепкий, изучающий.

– Чего желаете вы, илара Таринс?

– Рисовать свободно, не думая, что в любой момент окажусь в клетке. И… такой же свободы и обучения для других художников. Не зная, чем грозит их дар, какая на плечи ложится ответственность, не понимая этого, легко наделать ошибок, выбрать не тот путь… Пожалуйста, дайте им выбор.

В ответ получила лишь обжигающий взгляд императора.

– Твой внебрачный сын не был художником. Что же, теперь на всех людей ополчиться, раз он поступил неверно? – не выдержал Альфред.

А я молчала. Признавать свои ошибки нелегко, особенно императору. Для этого нужна особенная смелость.

– Ты ведь не только художников лишил свободы, но и боевых магов. А между прочим, Арнар во время нападения на тебя почти выгорел, защищая!

– Это его долг! – ответил император.

– Это его выбор! – возразил Альфред.

И я поняла, что из этой затеи ничего не выйдет. Что я творю? О чем прошу? На что надеюсь? Но так хочется изменить не только свою судьбу, но и судьбу Алекс! Ведь ее магию император не чувствует только потому, что он с ней одной крови! Иначе как она ее скрыла бы? Да и во дворце всегда присутствуют художники, принятые на службу, их магический фон перекрывает колебания чар. Но все же… Не может все продолжаться так! Но как сказать об этом, не выдав тайну Алекс?

Словно прочитав мои мысли, Ричард приобнял меня за плечи. Давал знать, что всегда будет рядом, что бы ни случилось.

Император молчал долго, обдумывал. А мы стояли замершие и встревоженные.

– Я подарю магам свободу, – наконец сказал Ренар Иларийский, и мы выдохнули. – Конечно, легким и простым этот процесс не будет, многое придется менять… Но это правда: когда маги были свободными, наше королевство процветало. В конце концов, человека определяет не его талант, а его выбор, здесь вы правы.

– Спасибо, ваше императорское величество, – вымолвила я, склоняясь в глубоком почтительном реверансе.

В дверь снова постучались. Императору передали послание, и он, подхватив бумаги, покинул нас.

Ричард отпустил меня, развернул так, чтобы смотреть в глаза.

– Дед, не хочешь оставить нас наедине? – поинтересовался он.

Привидение мгновенно исчезло, а Ричард вынул из кармана колечко с ярко-сиреневым камушком, опустился передо мной на одно колено и протянул драгоценность на открытой ладони, смотря в мои глаза.

– Агата, я люблю тебя. Люблю сильно, до темной драконьей бездны. Ты окажешь мне честь? Согласишься стать моей женой?

– Да! – выдохнула я и протянула руку.

Ричард надел мне кольцо, поднялся и накрыл мои губы своими. Поцелуй вспыхнул в нас огнем, распалил желание, обжег…

– Хм…

Мы остановились тяжело дыша и не сводя друг с друга сумасшедших глаз, понимая, что уже не одни.

– Не хочу вмешиваться… – начал Альфред.

– Дед! – взвыл Ричард.