«Что же теперь делать?

Вернуться в Живерни?

Вернуться в Живерни и разыскать Стефани Дюпен? Пока не поздно…»

При этой мысли сердце опять застучало как сумасшедшее. Кардиолог будет в ярости.

22:53.

Я смотрела на луну.

Из окна башни на верхнем этаже мельницы «Шеневьер» она казалась огромной и такой близкой: руку протяни и дотронешься.

Ладно, не волнуйтесь, я не сошла с ума. И я понимаю, что это не оптическая иллюзия. Слышала по радио на «Франс-Блё» и смотрела передачу по местному телевидению. Специалисты говорили, что сегодня ночью будет особенно большая луна. Это потому, что она находится в перигее — то есть приближается к Земле на самое короткое в году расстояние. Из их объяснений я поняла, что Луна описывает вокруг Земли не круг, а эллипс. Следовательно, бывают ночи, когда спутник отдаляется от нашей планеты на максимальное расстояние, и ночи, когда он подходит к ней ближе…

И сегодня как раз такая ночь. Если верить специалистам, именно сегодня наблюдателю с Земли Луна представляется необычайно большой. Они рассказали об этом сразу после прогноза погоды. И даже показали астрономические таблицы. Явление называется «перигей». И бывает раз в году.

Крыши Живерни в лунном свете окутаны мерцающей дымкой. Посмотри на них сейчас художник — схватил бы кисти и краски и ночь напролет писал бы пейзаж, даже не включая света. Интересно, сколько человек сейчас стоят, как я, у окна и смотрят на луну? Тех, кто тоже слышал передачу по радио или смотрел по телевизору? И не захотел пропустить столь интересное явление природы? Тысячи, если не десятки тысяч человек…

Что-то я сегодня в сентиментальном настроении. Днем — паломничество в Вернонский музей, а сейчас, вместо того чтобы идти спать, стою у окна и смотрю на луну… В таком ритме я долго не протяну.

Впрочем, я не собираюсь здесь задерживаться. На самом деле это большое преимущество — точно знать день своей смерти и спокойно наслаждаться последними часами жизни. Например, в последний раз смотреть на луну.

Завтра все будет кончено.

Я так решила. Осталось выбрать способ.

Яд? Холодное оружие? Огнестрельное? Утопиться? Повеситься?

Возможностей масса.

Решимости мне хватит. Смелости тоже.

Я снова окинула взглядом засыпающую деревню. Горели фонари и редкие освещенные окна. Этот пейзаж напомнил мне желтые пятна цветов на моих «Черных кувшинках» — они тоже выступают из тьмы, как огоньки маяков в океане мрака.

Полиция провалила расследование. Где им понять? Что ж, тем хуже для них.

Завтра вечером они получат последний труп. И на этой истории можно будет поставить точку.

Последнюю точку.

Фанетта впервые видела такую огромную луну. Огромную, как целая планета. Или летающая тарелка, которая вот-вот опустится на склон холма и скроется за древесными кронами. Учительница сегодня сказала им, чтобы ложились спать попозже. Объяснила, что такое эллиптическая орбита и перигей, и даже нарисовала на доске чертеж со всякими стрелками и цифрами.

Часов у Фанетты не было, но она предполагала, что сейчас около одиннадцати вечера. Винсент ушел домой примерно час назад.

«Я уж боялась, что он всю ночь будет у меня под окном торчать. Вцепился мне в руку и не хотел выпускать.

Но потом все-таки убрался.

Уф!»

Фанетте хотелось побыть одной. Наедине с этой огромной луной. Как будто со старшей сестрой. Старшая сестра живет очень далеко, но когда-нибудь она позовет ее к себе.

Сегодня вечером Фанетта закончила картину. Вообще-то, она с недоверием относилась к чужим похвалам и, когда ей говорили, что она рисует просто гениально, лишь пожимала плечами. Но сегодня… Сегодня она может смело сказать луне, что гордится своей работой. Она сумела так положить краски на холст, что вода у нее заиграла, как живая, и линии схода разбежались во все стороны. Умом она давно поняла, как это должно выглядеть, но никогда не думала, что у нее получится. Картину она спрятала в щели под портомойней. Завтра Поль заберет ее и отнесет учительнице.

«Я доверяю Полю. Только ему. Остальным — ни капли. Камиль — задавака. Мэри — ябеда. Винсент — прилипала.

Маме я тоже не доверяю. Она в последние дни с меня глаз не спускает. Утром сама отводит меня в школу, а потом идет на виллу к парижанам. Днем, когда у нас большая перемена, опять приходит. Следит за каждым моим шагом. Как будто боится, что я кому-нибудь расскажу свою историю.

Про Джеймса. Про его исчезновение. Про его убийство.

Его убили прямо посреди пшеничного поля.

А мама боится, что ее дочку примут за ненормальную.

Джеймс…»

Фанетта вытянула руку. Ей чудилось, что еще чуть-чуть — и она прикоснется рукой к лунным кратерам, пройдется пальцами по лунным ущельям.

«Джеймс…

Неужели я и в самом деле его выдумала?

Нашла в поле несколько потерянных кистей, а на берегу — пятна краски, а остальное додумала. Мама постоянно повторяет, что я живу в выдуманном мире, не имеющем ничего общего с реальностью. Вот бы и правда в него переселиться…

Чем больше я думаю о Джеймсе, тем больше верю, что его и в самом деле никогда не существовало. Я выдумала его потому, что мне был нужен человек, который сказал бы, что у меня талант, что я должна писать, думать только о себе и работать, работать, работать…

Быть эгоисткой.

Мама никогда не говорит ничего такого. А Джеймс говорил то, что мог бы сказать мне папа. То, что я хотела бы услышать от папы.

От папы-художника. Папы, который гордился бы мной. Папа, который однажды увидит мое имя в углу картины, выставленной в самой престижной галерее на другом конце света, и воскликнет: „Это же моя дочь! Моя маленькая девочка! Самая талантливая на свете!“»

Фанетта перевела взгляд на темные фасады соседних домов.

«Нет! Нет! Нет! Мой папа не живет в нашей деревне! И мама не ходит к нему в дом убираться. Мой папа не может быть старым жирным вонючим уродом. Этого просто не может быть.

Хотя мне плевать.

Нет у меня никакого папы. И вместо него я выдумала Джеймса. Благодаря ему я написала свою картину, свои „Кувшинки“. Завтра ее отправят на конкурс. Все равно как бросить в море бутылку…

Завтра».

Фанетта улыбнулась.

«Такая большая луна — это хороший знак.

Тем более что завтра у меня день рождения».

Школьный двор серебрился в лунном свете. Луна сегодня была ненормально огромной. Стефани попыталась объяснить детям, что такое перигей и эллиптическая орбита. Изобразила на доске несколько примитивных рисунков. И посоветовала им лечь сегодня спать попозже, чтобы посмотреть на Луну. Она написала на доске цифры: 14 процентов — это то, на сколько Луна сегодня будет казаться больше обычной; 30 процентов — на сколько она будет ярче.