Догадаться по лицу Жака Дюпена, так ли это, было невозможно. Он выглядел обычным охотником на Астрагальском холме, берущим на мушку кролика или куропатку: брови нахмурены, взгляд сосредоточен, влажные губы слегка подрагивают от азарта. Не слишком удачливым охотником, которому в кои-то веки попалась на пути крупная дичь. Серенак заставил себя проанализировать ситуацию, отталкиваясь от противоположной точки зрения. Допустим, Жак Дюпен — просто ревнивый муж, униженный изменой жены. Станет такой хладнокровно убивать соперника?

Очевидно, что нет. Преступник Дюпен или не преступник, сейчас он блефует.

Серенак собрался с духом и уверенным голосом произнес:

— Вы блефуете, Дюпен. Не знаю, псих вы или нет, но вы в меня не выстрелите.

Жак Дюпен побледнел как полотно. Наверное, его сердце отсчитывало удары так медленно, что кровь перестала поступать в сосуды, расположенные выше шеи. Одной рукой он сжал ружейный ствол. Вторая по-прежнему лежала на спусковом крючке.

— Оставьте свои игры, Серенак. Не стройте из себя героя. Вы что, до сих пор не поняли? Вы на самом деле хотите крови?

Мысли в голове Серенака пришли в смятение. Инспектор понимал, что у него всего несколько секунд на принятие решения. Надо довериться инстинкту. Как ему не хватало времени! Если б только можно было все хорошенько обдумать, а еще лучше — обсудить с Сильвио Бенавидишем, изучить его знаменитые три колонки, найти точки соприкосновения между Жеромом Морвалем и прочими неизвестными элементами дела — «Кувшинками», живописью, детьми, почерком убийцы, 1937 годом… С каждым вдохом ледяной ствол ружья давил ему на грудь все сильнее.

Их разделяло примерно полметра. Длина ружейного ствола.

— Вы ненормальный, — тихо сказал Серенак. — Опасный сумасшедший. Я вас посажу. Я или кто-то другой, но вы будете сидеть.

Под тополем вскочил на ноги Нептун, разбуженный их голосами. Посмотрел в их сторону и насторожил уши.

— Серенак! — закричал Жак Дюпен. — Будете вы меня слушать или нет, черт вас возьми?! Вы ничего не сможете сделать. Я не отпущу Стефани! Только попробуйте мне помешать, клянусь, я убью ее, а потом сам застрелюсь! Вы думаете, что любите Стефани? Так докажите свою любовь! Откажитесь от нее. И она останется жить. Вы останетесь жить. Все будут счастливы!

— Глупый шантаж.

— Это не шантаж, Серенак! — Дюпен уже орал. — Я с вами не торгуюсь! Я говорю вам, что случится, если вы не уберетесь с моего пути! Я на все способен! Мне терять нечего! Дошло? Зовите хоть всех легавых мира, вы меня не остановите!

Ружье давило ему в грудь со страшной силой. Серенак понимал, что упустил время действовать. Дюпен следил за каждым его движением. Он успеет нажать на спусковой крючок. Инспектору оставалось рассчитывать только на слова.

— Если вы меня убьете, то в любом случае потеряете Стефани. В любом случае…

Жак Дюпен, не сводя с инспектора глаз, медленно отступал от него.

— Хватит болтать. И так сколько времени зря потратили. В последний раз говорю вам, инспектор: черкните три слова и исчезните. Это не так уж трудно. Вы быстро обо всем забудете. И никогда сюда не возвращайтесь. Только от вас зависит, прольется кровь или нет.

Неожиданно Жак Дюпен сложил губы трубочкой и свистнул. На его зов примчался Нептун.

— Думайте, Серенак. Быстро.

Серенак не сказал ни слова, лишь машинально положил руку на лохматую собачью голову.

— Вы ведь знаете Нептуна, инспектор? В Живерни все знают Нептуна. Веселая собака, обожает играть с детишками. Все его любят. Да его нельзя не любить. Он добряк и мухи не обидит. Я его сам люблю, сто раз ходил с ним на охоту…

Ружье мгновенно опустилось вниз, к коленям инспектора Серенака, и оказалось в двадцати сантиметрах от морды Нептуна. Пес смотрел на людей с детским доверием — ни дать ни взять ребенок, глядящий на родителей.

Тишину под тополями разорвал звук выстрела.

Это был выстрел в упор.

Голова собаки разлетелась клочьями.

Пес рухнул на землю бесформенной массой. Рука Серенака повлажнела от крови. Его рубашку и брюки забрызгало кровавыми ошметками.

В его сердце закрался панический страх, лишая способности ясно мыслить. Дюпен снова поднял ружье и в долю секунды упер его в грудь инспектору.

— Думайте, Серенак. Быстро.

В такой солнечный майский день школа кажется тюрьмой.

16:29.

Дети с веселыми криками выбегали из класса. Родители, поджидавшие их на площади возле мэрии, на бегу ловили своих отпрысков; те, кому удалось вырваться из родительских рук, удирали под липы, на улицу Бланш-Ошеде-Моне.

Выпустив последнего ученика, Стефани толкнула дверь класса. Хоть бы никто не начал приставать к ней с вопросами. Хоть бы ее не задержали родители…

Еще несколько минут — и она окажется в объятиях Лоренса. Наверное, он уже на Крапивном острове. Их отделяют друг от друга какие-то сотни метров. В коридоре она замешкалась возле вешалки, раздумывая, взять ли пиджак, но в конце концов вышла без него. На ней было легкое платье — то самое, в котором Лоренс видел ее в первый раз, десять дней назад.

На площади возле мэрии она с удовольствием подставила солнцу свои обнаженные руки.

«Как будто оно светит специально для меня…»

Стефани поймала себя на том, что радуется, как девчонка.

Проходя мимо здания мэрии, она посмотрела на свое отражение в окне и даже удивилась, до чего она хорошенькая в этом простом платье. Скоро Лоренс снимет его с нее и забросит в крапиву… Ей стоило немалого труда не пуститься бегом по улице Бланш-Ошеде-Моне. Вместо этого она подошла к окну поближе и распустила пучок — серебристые ленты блеснули на солнце. Может быть, заскочить домой? Погладить платье и… снять белье? Надеть платье прямо на голое тело? И так пройти через весь Живерни… Раньше ей это и в голову не пришло бы. Но почему бы и нет? Она задумалась.

Желание как можно скорее увидеть Лоренса в конце концов взяло верх. Она подмигнула своему отражению. Утром она слегка подкрасила глаза, совсем чуть-чуть. Да, если она посмотрит на Лоренса таким сияющим взглядом, он ее спасет.

Лоренс увезет ее отсюда.

Ее жизнь больше никогда не будет прежней.

Стефани быстрым шагом спустилась по улице Бланш-Ошеде-Моне и вышла на шоссе Руа. Она решила не обходить мельницу «Шеневьер» по тропинке, а направилась прямо через кукурузное поле.

Дети обожали играть в этом кукурузном поле, прячась друг от друга за высокими стеблями. Стефани не боялась заблудиться в их лабиринте. Она шла прямо к своей цели. Самой короткой дорогой.

Поль осторожно перешел через мост над ручьем. Ему почему-то было немного не по себе. Возможно, из-за того, что Фанетта напустила туману вокруг своей картины. Спрятала ее в тайник и сказала, что никто, кроме них, не знает о том, что она все-таки написала эти знаменитые «Кувшинки». Фанетта любит всякие секреты. Она не такая, как другие девочки. А может, Полю страшновато из-за истории про убитого художника. Джеймс, кажется, так его звали. Американец…