как ей казалось, вели наверх. По пути девушка никого не встретила. Летом сюда приходили редко, а когда дни становились короче — тем более. Один раз Кэт заметила в нескольких сотнях ярдов мужчину — скорее всего, работника с фермы. Он стоял на поле возле столпившегося у ограды стада. Не поднимая головы, Кэт поспешила дальше.

Постепенно земля стала ровнее, и впереди показался перелаз рядом с воротами в ограде вокруг поля. Наконец-то Кэт добралась до вершины Примроуз-хилла — или хотя бы приблизилась к ней. В последний раз она была здесь весной. Среди свежей зеленой травы пестрели цветы, особенно в глаза бросались примулы — их здесь росли буквально тысячи. Но сейчас они уже отцвели. Жесткая, влажная трава росла пучками, будто на болотных кочках. Утесник почернел, ожидая приближения зимы.

Над головой у Кэт, взмывая все выше, кружил жаворонок. Она прошла по бровке холма. Шум Лондона сюда не долетал, и Кэт охватила тоска по давно прошедшим временам, но она вспоминала не Примроуз-хилл, а бескрайнее тихое небо над Колдриджем.

Повинуясь чутью, Кэт свернула налево. Перед ней раскинулась широкая зеленая равнина, за которой виднелись крыши Лондона и серебристая лента Темзы, а на горизонте синели холмы Суррея.

Дул северо-восточный ветер, и смог, обычно окутывавший город, рассеялся. Издали казалось, будто Лондон почти не изменился: башни и шпили высятся на своих привычных местах, а над Сити, так же как и много веков назад, вздымается темная громада собора Святого Павла. Кэт попыталась представить, как будет выглядеть этот вид лет через двадцать-тридцать, если доктор Рен и господин Хэксби претворят свой замысел в жизнь и построят новый собор, а вокруг него — город, по классической элегантности не уступающий самому Риму.

Кэт посмотрела вниз, на склон холма. Ни кузена Эдварда, ни его псов не видно. Возможно, он изменил маршрут. Но было еще довольно рано, а Эдвард не из тех, кто встает с рассветом.

Если бы не слуга, толкнувший ее возле лотка с устрицами, Кэт, может быть, и не пришла бы сюда. Но девушка была уверена, что проблеск узнавания во взгляде этого мужчины ей не померещился, к тому же Кэт узнала его голос. Этот случай заставил ее понять, насколько она уязвима, даже в новом обличье. Если слуга расскажет Эдварду, если кузен узнает, что Кэт скрывается в Лондоне, переодевшись служанкой…

Кэт прошла дальше, и тропинка привела ее к чахлой рощице. Укрывшись среди деревьев, девушка села на землю под тисом. Положив нож рядом с собой, Кэт завернулась в серый плащ и стала ждать.

Солнце поднялось выше. Издали донесся стук копыт и позвякивание сбруи.

Звуки приближались. На дорожке за воротами мелькнула одна шляпа с пером, потом вторая. И вот показались два всадника. Даже издали видно, что оба джентльмены, — об этом говорили и парики под шляпами, и модный фасон плащей. Тот, что повыше, ехал впереди на черной лошади. Полы плаща откинуты за спину, на груди перевязь.

Невидимая собака низко, утробно гавкнула, за ней вторая, третья, четвертая. Эти голоса Кэт узнала бы из тысячи. Огромные мастифы из Барнабас-плейс все в сборе: Гром, Лев, Жадина и Голозадый. Поводки наверняка держит слуга. Когда Эдвард брал мастифов на верховую прогулку, он никогда не приказывал надеть на собак намордники: кузену нравилось показывать свою власть над мощными зверями.

Но кто же второй всадник? Кэт рассчитывала, что Эдвард будет один.

Вот джентльмены подъехали ближе, и Кэт представилась возможность разглядеть их лица. Слугу и псов пока было не видно.

На лице Эдварда чернело какое-то пятно. Хотя нет, это не пятно, а повязка на глазу. Кэт оставила на нем свой след, точно так же как он оставил свой след на ней.

Девушку била дрожь — от страха или от ярости, она не знала сама.

За кузеном ехал сэр Дензил Кроутон, восседавший на бурой кобыле, будто тучная куропатка. Неужели Олдерли думают, что помолвка по-прежнему в силе? В последнее время Кэт почти не вспоминала о своем «женихе».

В ее голове вихрем проносились все эти мысли, а от ворот послышались мужские голоса и тоненький смех сэра Дензила, больше напоминавший хихиканье. Стоило Кэт представить, что ее выдадут за это чучело, как страх нахлынул с новой силой.

В этот момент решимость ей изменила. Кэт пришла сюда в надежде, что Господь приведет кузена прямо к ней, чтобы она завершила дело, которое не довела до конца тогда, в Барнабас-плейс. Она смутно надеялась, что Эдвард отойдет в сторонку — скажем, по нужде, — и она сумеет к нему подобраться. Но теперь, увидев кузена собственной персоной верхом на черном коне в сопровождении едущего позади сэра Дензила и пешего слуги, Кэт осознала, насколько неосуществима ее затея.

Всадники медленно приближались. Сэр Дензил придержал кобылу и указал хлыстом на город внизу. Эдвард спешился и расстегнул седельную сумку.

При виде его Кэт едва не задохнулась и от гнева, и от ужаса. Находиться так близко к Эдварду оказалось невыносимо. К тому же девушка сильно рисковала.

Поднявшись на ноги, она крадучись зашла за ствол тиса. Пробираясь между деревьями, она направилась к дальней части рощицы. Собак было не видно, однако мастифы подали голос. Наверное, что-то заметили или учуяли — может быть, даже запах Кэт.

Деревья сменились бугристым торфяником и кустами ежевики. Земля шла под уклон, спускаясь к неухоженной изгороди, тянувшейся по северной стороне холма. Кэт побежала туда.

Вдруг собачий лай зазвучал громче и неистовее. Мужчины кричали, даже сэр Дензил.

— Голозадый! — взревел Эдвард. — Ко мне, черт бы тебя побрал! Голозадый!

Не может быть, чтобы они спустили мастифов.

Добравшись до изгороди, Кэт накрыла голову плащом, встала на четвереньки и протиснулась сквозь кусты между корнями и ветвями, пытаясь найти просвет с другой стороны. Колючки впивались в тело.

А лай раздавался все громче. Голос одного из псов послышался совсем близко. «Голозадый!» — пронеслось в голове у Кэт. Мастиф почуял ее запах и сорвался с поводка. «Голозадый, милый, уходи».

Кэт забиралась все дальше в кусты. В этом месте ширина изгороди — несколько футов. На влажной земле повсюду были узкие лужи. Влага впитывалась и в платье, и в нижнюю сорочку, Кэт чувствовала ее кожей. Руки были перемазаны грязью. Она медленно, но верно пробиралась к другой стороне изгороди. Тут боковой побег ежевичного куста обмотался вокруг ее плеча рядом с шеей, и Кэт очутилась в ловушке — на нее словно набросили веревочную петлю. Девушка отчаянно вырывалась, но побег не отпускал ее.

А собаки