Внутри дежурили другие стражники и слуги в ливреях. Чиффинч поднялся вместе со мной еще по одной лестнице, и мы очутились в галерее. Вдоль ее стен были расставлены столы, на которых стояло множество часов и неких причудливых механизмов, назначения которых я не знал. Чиффинч постучал в дверь слева, и чей-то голос велел нам подождать.

Через секунду прогремел взрыв. Я ощутил ударную волну прежде, чем услышал грохот. Дверь приглушила звук, однако от силы взрыва все часы тут же принялись бить.

С лестницы донесся топот бегущих ног, внизу закричали.

Чиффинч выругался. Он распахнул дверь комнаты. Оттуда повалил дым, и я сразу закашлялся. Помещение было ярко освещено, и окутывавший его дым напоминал сияющую голубовато-серую газовую ткань, струящуюся и трепещущую на сквозняке.

— Сир! — воскликнул Чиффинч. — Сир, вы ранены?

— Черт побери! — ответил мужчина. — Свет не видывал подобного невезения!

Дымовая завеса оторвалась от пола, и я увидел скрывавшуюся за ней фигуру. Первыми показались изношенные кожаные ботинки, затем отвисшие чулки, грязные бриджи и длинный кожаный передник. Дым постепенно поднимался, и вот наконец удивительно высокий человек предстал перед нами во весь свой гигантский рост.

— Виновата селитра, — объявил он. — Другого объяснения нет. Готов поклясться, что я все отмерил точно, а значит, причина в ней. Чтоб этого проклятого аптекаря черти забрали!

Наконец я разглядел вытянутое смуглое лицо, темное, как у чернокожего, полные губы и складки кожи под большими карими глазами. Я рухнул на колени.

— Ваше величество, — чуть слышно выговорил я, а потом зачем-то прибавил: — Прошу прощения.

А ведь я сам не смог бы сказать, чем провинился.

— Встаньте, — с раздражением в голосе приказал король. — И откройте поскорее другие окна, чтобы дым выветрился. — Повысив голос, монарх обратился к мужчинам, столпившимся у входа: — Ступайте прочь, остолопы, вы мне не нужны. Закройте дверь, Чиффинч.

Я неловко встал. Король возвышался надо мной. Я видел его и раньше, но только издали. Парика на нем не было, но его голова была повязана грязной косынкой. На лбу у короля виднелись светлые полоски от стекавших капель пота. Этот человек был совсем не похож на монарха. Он гораздо больше напоминал чумазого кузнеца в дурном настроении.

Король что-то говорил Чиффинчу. Я же направился в дальнюю часть комнаты, к высоким окнам. Одно из них король открыл, и это наверняка уменьшило разрушительную силу взрыва — у нее был выход, и стекло даже не треснуло. Открывая другие окна, я заметил, что внизу, в Собственном саду, собралась целая толпа. Все как один глядели вверх, на меня.

А между тем за моей спиной Чиффинч что-то тихо и настойчиво говорил королю. Я повернулся к ним. Теперь, когда дым рассеялся, я смог как следует разглядеть комнату, в которой мы находились. Я понял, что мы в королевской лаборатории: об этом месте говорили многие, но побывать здесь довелось лишь избранным. Здесь стояли столы и скамьи, на одной стене я заметил полку, а у второй стояли массивные, окованные железом сундуки. В глаза бросалось множество инструментов, включая весы. На одной полке стояли стеклянные реторты, а на другой — ряд томов разных размеров.

Король посмотрел на меня поверх головы господина Чиффинча. Наши взгляды встретились. На секунду на губах монарха мелькнула улыбка.

Я рискнул улыбнуться в ответ.

— Спасибо, — произнес король. — Подойдите сюда.

Чиффинч отошел к двери и замер в ожидании. Я занял его место перед монаршей особой.

— Значит, вы и есть Марвуд, — проговорил он. — Как поживает ваш отец?

Вопрос застал меня врасплох. В голосе короля не прозвучало и тени угрозы. Он просто задал мне вежливый вопрос, будто мы беседовали на равных. Вот только один из нас правил Англией, а второй был сыном преступника — «пятого монархиста».

— Стареет и дряхлеет, сэр.

— А голова у него ясная?

— Лишь изредка.

Король нахмурился:

— Как вам кажется, он доволен своей жизнью?

— Похоже что да, сэр. Я делаю для него все, что в моих силах. Там, где мы живем, за ним есть кому ухаживать.

— Это хорошо, — заметил король. — Наш долг — заботиться об отцах, когда они больше не в состоянии позаботиться о нас, и оказывать им заслуженное почтение. Вы согласны?

— Да, ваше величество.

Я был наслышан про обаяние Стюартов и сейчас почувствовал его на себе — король будто окутал меня своими чарами. Однако расчета здесь не было, — во всяком случае, в тот день монарх, казалось, не стремился подчинить меня своей воле. Ему действительно было интересно, как себя чувствует мой батюшка и хорошо ли я о нем забочусь.

Я почувствовал, как кровь приливает к щекам. На моих глазах отца короля казнили возле Банкетного дома, всего в нескольких ярдах от того места, где мы стояли. Я видел, как с головы капала кровь, когда палач поднял ее высоко, показывая толпе. Однако нынешний король об этом не знает. Или знает?..

«Наш долг — заботиться об отцах, когда они больше не в состоянии позаботиться о нас».

— Даже когда наши отцы в могиле, — тихо прибавил король.

Последнее слово он выговорил с чуть вопросительной интонацией, давая понять, что ждет моего ответа.

Я поглядел на него:

— Да, сэр.

— Кому, как не вам, знать, что у меня есть очень весомые причины разыскивать Томаса Ловетта.

«Разумеется, — подумал я. — Ловетт в списке цареубийц, который мне показывал господин Уильямсон. „Томас Ловетт — в бегах“».

Король будто прочел мои мысли:

— Дело не только в том, что Акт о забвении на него не распространяется, а значит, Ловетта необходимо арестовать, дабы он предстал перед судом. Он совершил еще одно преступление. Гораздо худшее.

Хуже цареубийства?

Чиффинч пошевельнулся, и король взглянул в его сторону.

— Спокойно, — произнес он тихо, но с нотками раздражения. — Я знаю, что делаю, Чиффинч. — Король снова обратился ко мне: — Вы, Марвуд, обладаете очень ценным для меня качеством. Мне известно, кем был ваш отец. А еще я знаю, что вы не такой, как он, ведь уже несколько месяцев вы служите мне верой и правдой. В воскресенье непременно явитесь на встречу с госпожой Олдерли и делайте все, как она велит.

Заметив в моем взгляде удивление, король улыбнулся.

— Пожалуйста, ваше величество, скажите, какого рода поручение она мне даст? — спросил я.

Издалека донесся колокольный перезвон — частый, но неравномерный. Звуки отвлекли короля. Чиффинч что-то тихо и настойчиво говорил ему.

Король взглянул на него:

— Велите подать мне