– Вы видели Зака? – Лицо Зои загорелось.

– Прошу прощения, – сказала Фрэнсис. – Надеюсь, вы не подозреваете меня ни в чем неуважительном. Я, конечно, не знала вашего брата. Это мое воображение. Создание образа.

– Ничего, – сказала Зои. – Я думаю, вы его видели. Он вам понравился бы. Он поговорил бы с вами. Он со всеми говорил… – Она помолчала. – Я имею в виду – по-хорошему.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Фрэнсис улыбнулась.

Зои продолжила:

– Его все интересовало. Он был похож на папу. Разговорчивый. Он стал бы вас расспрашивать, не знаю, про издательское дело. Он был жутким ботаном. Любил документальные фильмы. Слушал всякие непонятные аудиоролики. Мир его очаровывал. Вот почему… – Ее голос сорвался. – Вот почему я никак не могла поверить, что он решил расстаться со всем этим. – Она уперлась подбородком в колени. – Когда он умер, мы с ним были в ссоре, не разговаривали. Мы не разговаривали что-то около недели. Мы иногда ужасно ссорились, с криком… по любому поводу: из-за ванной, телевизора, зарядного устройства. Все это теперь кажется таким глупым.

– Так это обычно и бывает между сестрами-братьями, – сказала Фрэнсис и мысленным взором увидела надутые губы своей сестры.

– У нас была такая договоренность: если ор заходил слишком далеко, мы просто замолкали, а там начиналось соревнование: кто не выдержит и заговорит первым, тот как бы извинился, хотя и не извинялся, если вы меня понимаете. Вот я и не хотела быть первой.

Зои посмотрела на Фрэнсис так, словно открыла ей что-то воистину ужасное.

– Что-то вроде такой договоренности было у меня с первым бывшим мужем, – сказала Фрэнсис.

– Но я видела: с ним что-то происходит, – продолжила Зои. – В ту неделю. Я видела. Но я у него не спрашивала. Ничего не говорила. Просто игнорировала его.

Фрэнсис старалась сохранить бесстрастное выражение лица. Бессмысленно было говорить: «Вы не должны чувствовать себя виноватой». Конечно, Зои чувствовала себя виноватой. Отрицать раскаяние было бы равносильно отрицанию утраты.

– Извините, дорогая. – Она хотела обнять девочку широким, может быть, нежеланным объятием, но все же ограничилась тем, что положила ей на плечо руку.

Зои посмотрела на мать:

– Я была так зла на него. Мне казалось, он сделал это специально, чтобы я вечно раскаивалась, и я не могла простить ему этого. Мне казалось, что ничего более подлого, более жестокого он со мной не делал. Но вчера… это звучит глупо, но вчера мы вроде как снова поговорили.

– Я знаю, – сказала Фрэнсис. – Я говорила с моей подругой Джиллиан. И с моим отцом. Во снах бывало и не такое. Ощущение реальнее, чем в реальной жизни, если по правде говорить.

– Вы считаете, что мы и в самом деле их видели? – На лице Зои мелькнула неуверенная надежда.

– Может быть, – солгала Фрэнсис.

– Я просто думала о словах Маши: после случившегося с ней она поняла, что существует другая реальность, и я подумала… Может, мы типа как бы оказались в ней.

– Может быть, – снова соврала Фрэнсис. Она не верила в альтернативные реальности. Она верила в трансцендентную силу любви, воспоминаний и воображения. – Все возможно.

Зои заговорила так тихо, что Фрэнсис пришлось наклониться к ней:

– Мне кажется, он теперь вернулся ко мне, правда, но каким-то странным образом. Типа я как бы могла отправить ему эсэмэску.

– Вот как, – произнесла Фрэнсис.

– Я не хочу сказать, что буду что-то ему отправлять, – пояснила Зои.

– Конечно, – сказала Фрэнсис. – Конечно не будете. Я понимаю, что вы хотите сказать. Вы чувствуете, что больше не в ссоре.

– Да, – ответила Зои. – Мы помирились. Я всегда испытывала такое чувство облегчения, когда мы мирились.

Они посидели несколько благодатных минут, глядя, как взломщики возятся у двери.

– Кстати, я забыла вам сказать: за время молчания я прочла вашу книгу. Мне понравилось.

– Понравилось? – спросила Фрэнсис. – Правда? Если не понравилось, я не обижусь.

– Фрэнсис, – твердо сказала Зои, – мне понравилось. Очень.

– Вот как! – У Фрэнсис защипало в глазах, потому что она увидела: Зои говорит правду. – Спасибо.

ЗОИ

Она солгала. Книга была такой, такой… слезливой.

Она закончила ее читать вчера утром (все равно заняться здесь было нечем), и все шло хорошо. Она переворачивала страницы одну за другой, но с самого начала было ясно, что в финале героиня упадет в объятия героя, хотя поначалу они и ненавидели друг друга, что они пройдут через испытания и треволнения, но в конце все будет хорошо. Так зачем же читать? В какой-то момент героиня теряла сознание и герой ее подхватывал, и это было так романтично, или как уж это называется, но разве кто-нибудь в реальной жизни теряет сознание? А если и теряет, неужели рядом оказывается кто-то, кто ловко подхватывает, не давая упасть?

И еще: где же секс? Чтобы добраться до первого поцелуя, потребовалось преодолеть около трехсот страниц, а ведь книга называется «Поцелуй Натаниэла».

Зои предпочитала книги о международном шпионаже.

– Я считаю, что книга просто фантастическая, – с абсолютно непроницаемым лицом сказала она Фрэнсис. Твоя страна верит в тебя, Зои.

– Может, вы все еще под кайфом, – улыбнулась Фрэнсис.

Зои рассмеялась. Может, и так.

– Не думаю.

Она не могла поверить, что словила кайф вместе с родителями. Это была самая фантастическая часть всего случившегося. Тот факт, что с ней находились мать и отец. «Ни фига себе, – думала она. – И мать туда же. Ни фига себе! И отец тоже». Слова сталкивались, высекая вулканические искры и издавая оглушительный грохот.

Казалось, она на всю жизнь запомнит все, что произошло вчера вечером. Или все, что произошло, могло исчезнуть. Не исключалось ни то ни другое.

Но когда она выйдет отсюда, одно нельзя будет изменить: откровение ее матери.

Они почти не разговаривали сегодня утром. Сейчас мать делала упражнение для мышц живота, впрочем, Зои отметила, что мать проделывает его с меньшей злостью, чем обычно. Напротив, Зои увидела, что мать остановилась и легла на спину и, положив руки на живот, уставилась в потолок.

Все эти годы Зои так хотелось найти кого-нибудь, на кого можно переложить вину за случившееся. После смерти Зака она изучила все, что после него осталось: его телефон, его переписку, аккаунты в социальных сетях. Она хотела найти свидетельства того, что кто-то третировал его, что в его жизни происходило нечто, никак с ней не связанное и объясняющее его решение. Но она ничего не нашла. То же самое проделал и отец. Она переговорила со всеми друзьями Зака, пыталась понять. Но никто не понимал. Все его друзья были потрясены, пребывали в таком же недоумении, как и его семья.