— То есть вампиром все-таки можно стать, а не только родиться? — зачем-то уточнила я.

— Можно, только в моем мире никто не осмеливается специально проводить подобные опыты. Хотя бы потому, что кровь вампира добыть в бою или обманом почти невозможно, а добровольно человеку ее никто не даст.

— Значит, я теперь вампир? — Такой простой вопрос, но как же страшно услышать на него ответ. Я даже дышать перестала в ожидании приговора.

— В ту злополучную ночь меня должно было перенести прямо к алаканте. — Стефианир с тоской посмотрел на тело своей мертвой подружки. — Я шел по ее энергетическому пути, а сбиться с него довольно сложно. По крайней мере, в моем случае. Но Стадия уже тогда была мертва, а мне повезло рухнуть прямо тебе на голову. Только сегодня понял почему. А ты?.. — Теперь уже я удостоилась печального взгляда. — Ты вроде бы еще остаешься человеком, но любой вампир почувствует в тебе что-то свое. Плохо уловимое, легкое, словно тонкий налет пыли на стекле, но все равно другое. Это сложно объяснить словами, но оно привлекает повышенное внимание.

— Понятно, — печально вздохнула я, окончательно расстроенная такими нелестными сравнениями. — Смесь бульдожки с носорожкой… Ни вашим, ни нашим.

Вадим, сволочь такая, неплохо меня подставил со своими научными изысканиями. Сделал из собственной жены этакий гибрид, который ни нормальным человеком назвать уже нельзя, ни вампиром, поскольку им стать он еще так и не удосужился. Новая разновидность искусственно выведенных мутантов. А еще если вспомнить, что наш мир для вампиров не приемлем, то становится по-настоящему страшно за свое дальнейшее будущее. Если оно в принципе имеет место быть.

— Светлана, мои силы не беспредельны, — оборвал мои размышления на самой душещипательной мысли Стеф. — Сделай несколько глотков крови алаканты и открой Врата. — Он осторожно повернул безжизненную руку Стадии ладонью вверх, и я увидела на запястье, в месте, где обычно прощупывается пульс, тонкий разрез, из которого медленно потекла алая струйка.

— А если я откажусь? — решила поинтересоваться я наличием более чем одного варианта событий, стараясь при этом незаметно сглотнуть подступивший к горлу предательский комок тошноты.

— Ты в своем праве, — чуть слышно ответил вампир, отворачиваясь от меня. — Но тогда я не ручаюсь за сохранность твоей жизни и жизни еще многих и многих людей. Мне и так с трудом удается держать себя в руках, дурманящий запах свежей крови профессора лишает меня остатков разума. Я балансирую на грани и вот-вот сорвусь… Если потеряю сознание, значит, уже слишком поздно, победа останется на стороне твоего мужа… — С этими словами Стефианир медленно начал оседать на пол. — Выбирать тебе…

— Эй! Ты куда?! Не смей падать в обморок, упырина бессовестная! — Я успела ухватить вампира под мышки, но поднять довольно увесистую тушу под сто килограммов пока еще живого веса у меня не получилось. Пришлось прислонить его к металлическим ящикам, о содержимом которых даже думать было страшно. — Сколько глотков нужно сделать?!

Я даже усиленно потрясла полубессознательное тело, чтобы несговорчивый мозг в срочном порядке вернулся на свое законное место и не вздумал поддаваться на подлую провокацию нашего мира.

— Трех будет достаточно… — с трудом разлепляя веки, прошептал Стеф. — Можно больше… если сможешь…

Я и насчет трех-то сильно сомневалась, а уж про больше и говорить нечего!

— Давай стаканчик! — храбро потребовала я.

— Только из вены… — Мой болезный друг жадно облизнул пересохшие губы, его всего трясло, пот градом струился по лицу, бездонные глаза подернулись непроглядным туманом какой-то жуткой отстраненности. — Кровь…

— Стеф, а ну очнись немедленно! — рявкнула я на ушедшего в себя вампира, уже поворачивающего голову в сторону источника свежей крови, и от души влепила ему звонкую пощечину. Это средство тоже оказалось довольно действенным. По крайней мере, глаза снова более-менее вменяемо сфокусировались на мне. Дальше медлить было слишком опасно. Судьба и так уже прекрасно показала, на какие каверзы она способна.

Стараясь ни о чем не думать, я схватила холодную руку покойницы и быстро прижалась губами к надрезу на запястье. Сделала осторожный глоток. Затем второй, третий… Странно, но кровь вампирши на вкус оказалась вполне ничего, в меру горькая, с привычным металлическим привкусом и на удивление чуть теплая. И отвращения почти не вызывала, что само по себе странно, ведь умерла девица не сегодня и даже не вчера. Должна быть как минимум с тухлятинкой. Тем лучше для… всех.

Я осмелилась глотнуть еще пару раз, на всякий случай. Раз уж никаких противоречивых реакций этот безнравственный процесс со стороны моего организма не вызывает, почему бы не закрепить эффект. Много не мало, вампир сам примерно так и сказал. И тут по телу стала разливаться сладкая расслабляющая истома, в голове приятно зашумело, в груди шевельнулось какое-то неведомое доселе чувство свободного полета вне времени и пространства. Все страхи, неуверенность, раздражение, боль просто перестали существовать. Остались только я и невесомость. Сознание расширилось до бесконечности, вобрав в себя все и ничего. Я одновременно была везде и нигде. Стерлись все границы между возможным и невозможным.

— Светлана, остановись, — услышала я далекий и такой неуместный сейчас голос.

Вот зачем? Зачем мне пытаются помешать? Зачем хотят обломать только что приобретенные крылья? Зачем вмешиваются ненужными запретами в мое личное бескрайнее мироздание?

Мимо меня в полной темноте, которая одновременно являлась светом, пролетали ослепительные вселенные, закручивались в спирали строгие галактики, мерцали путеводными звездами неизвестные миры.

— Светлана, хватит! — раздалось более громко и настойчиво.

Да что же это за наказание? Почему меня не оставят в покое? Почему не дадут в полной мере объять необъятное? Неужели так трудно подарить человеку немного счастья? Всего-то и нужно — не мешать.

И тут меня грубо и бесцеремонно вытолкнули из иллюзорного рая в жестокую действительность. Ну не садисты?

Я потрясла головой, с большой неохотой прогоняя остатки сладкого наваждения, и осмотрелась по сторонам. Сижу на холодном полу, в углу мой муженек притаился, смотрит на меня круглыми от ужаса глазами, припухшую челюсть ладошкой прикрывает. Можно подумать, так его кровоточащую губу никто не заметит. Наивный. Да запах гемоглобина сейчас перебивает даже концентрированный формалин! Тут прячь не прячь, а от голодного вампира далеко не убежишь. Только умрешь уставшим и потным, самому потом противно будет.

С другой стороны бледный до нереальности Стефианир стенку подпирает, упасть боится. И глаза такие… бездонные, измученные, потухшие. Но не особо безумные, и то ладно.

— Что это было? — глупо спросила я, осторожно поднимаясь с пола и потирая ушибленное бедро. Неплохо меня приложило, синяк знатный будет. Но хорошо не головой об кафель, тогда бы одной гематомой вряд ли отделалась.

— Ты несколько увлеклась со «святотатством и надругательством над мертвыми», — вымученно усмехнулся вампир.