– Варвара Дмитриевна, миленькая, я такую вкусную ушицу принесла, вам наверняка понравится, – воскликнула девушка-служанка, возникшая на пороге комнаты.

– Барышня, – вдруг с угрозой сказал другой мужик, который до этого стоял молча. Он загородил ей проход с другой стороны. – У нас приказ не выпускать вас из комнаты. Лучше сами зайдите.

Смерив наглецов уничтожающим взором, Варя фыркнула и влетела обратно в комнату, бросив девушке:

– Унеси все, я не буду есть!

– Как пожелаете, Варвара Дмитриевна, – облегченно выдохнула служанка и, проворно забрав поднос, исчезла за дверьми, не желая оставаться с этой недовольной барышней.

Дверь вновь закрылась на замок, а Варя в бешенстве начала расхаживать по ковру, посылая проклятья тем дьяволам, которые устроили ей все это издевательство.

Прошло несколько часов и уже стемнело, когда за дверью послышались голоса. Быстро вскочив с диванчика, молодая женщина вперила яростный взор в дверь, чувствуя, что явился, наконец, барин этих наглых мужиков, которые караулили ее под дверью, словно псы.

Через минуту дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел высокий мужчина в простом камзоле из темного сукна, черных кюлотах, заправленных в высокие кожаные сапоги. Его вид, невероятно знакомый и опасный, поверг Варю в недоумение. Похолодев и округлив от ужаса глаза, она уставилась на знакомое лицо Твердышева, не в силах совладать со своими эмоциями, которые нахлынули на нее.

Он закрыл дверь и поклонился одной головой. На его непроницаемом бледном лице горели лишь одни глаза.

– День добрый, сударыня, – глухо сказал он.

Только после этого она осознала, что перед ней живой человек, а не призрак, который год назад являлся ей в саду из окон гостиной.

– Боже! Это вы? Вы живы? – вскричала она ошарашенно, всплеснув руками. – Или явились с того света, чтобы вновь мучить меня?

– Как трагично это звучит из ваших уст, госпожа Андреевская. Да, я жив, – тихо ответил Матвей.

Как и раньше, он был облачен в простой наряд, которые носили мещане или приказчики, что вызвало брезгливую ухмылку на губах молодой женщины, взор которой оценивающе окидывал его с ног до головы. Мужина почти не изменился с того времени, когда она видела его в последний раз, два года назад, даже выражение его мужественного жесткого лица было прежним. Гладковыбритый, без усов и бороды, с густой копной темно-русых волос, мужчина имел чуть загорелый цвет лица и яркие зеленые глаза. Его взгляд, как и раньше, был строгим, властным и цепким.

– И прекрасно! – воскликнула она возбужденно.

– К счастью для меня и к несчастью для вас, меня не смогли уморить в тюрьме, как того желали вы и ваш отец.

– Я не желала вам смерти! Просто хотела, чтобы вы оставили меня в покое и более не преследовали своей страстью! – вспылила она как-то недовольно, вновь и вновь поводя взором по его широкоплечей величавой фигуре, как будто не в силах поверить в то, что он не мерещится ей. – Знаете, я даже рада, что вы живы, теперь моя совесть чиста!

– Неужели? О какой совести идет речь, Варвара Дмитриевна, когда ваш отец заплатил коменданту тюрьмы за то, чтобы меня уморили наверняка…

– Нет! Это неправда! – заявила она порывисто. – Батюшка сказал, что произошла трагичная случайность, и так распорядилась судьба, оттого вы и…

– Мне незачем врать, ваш отец заплатил за мою смерть, и я точно знаю это, – добавил он тихо, было заметно, что ему трудно говорить на эту тему.

– Но я-то этого не знала! – все пыталась она убедить его. – Потому и поверила отцу.

После минутного молчания он тихо произнес:

– Надеюсь, вы не лжете.

– Это правда, клянусь вам. Конечно, я была очень зла на вас и не хотела вас больше видеть, но никогда бы не пожелала вам смерти!

– Слова добропорядочной христианки, – съязвил он.

– Похоже, батюшка специально скрыл от меня свое страшное решение. Он знал, что я бы никогда не согласилась с этим жутким… планом, – вымолвила она через силу, сглотнув. – Видит Бог, я не хотела вашей смерти…

– Хотите оправдать себя в моих глазах? Не стоит, – заметил он желчно. – Однако я прекрасно помню ваше презрение ко мне и холодность.

– Мне неинтересы ваши измышления. Вы живы, и довольно о том! Два года назад вы вели себя столь нагло, чувствуя свою безнаказанность, что это должно было закончиться чем-то дурным для вас. Просто нашелся тот, кто оказался сильнее вашей власти!

Он нахмурился, ибо ему явно пришлись не по душе ее слова.

– Вы прекрасно знали о моих чувствах к вам и все же жестоко оставили меня… а потом приказали отцу выкинуть меня, как собаку, из вашего дома, а он в отместку еще и решил расправиться со мной до конца…

– Все случилось по вашей вине, – перебила она его нервно. – Не надо было вам приезжать в Петербург и требовать меня в жены! Вы сами во всем виноваты! Извиняться я не собираюсь.

– Этого и следовало ожидать, – глухо вымолвил он, вздохнув. – Но знаете… я простил вам все… я не держу на вас зла…

– Это делает вам честь, сударь, – выпалила она. – Но я хочу знать, что я здесь делаю?!

– Вас привезли сюда по моему приказу.

– Ах, это вы тот заказчик, по приказу которого украли меня и моего сына? – выдохнула она, хотя, едва увидев его на пороге комнаты, уже обо всем догадалась. Он медленно кивнул. – О! Батюшка был прав! Что за этим гнусным фарсом стоите именно вы… но мы не ведали, что вы живы. Что вам надобно от меня? Как вы посмели?! И где мой сын? Я хочу немедля его видеть!

– Это и мой сын. И как отец я имею право оставить его у себя.

– Документов подтверждающих это нет! По бумагам он сын моего отца и актрисы Лодыгиной.

– Это мой сын! Я буду добиваться того, чтобы оспорить эту лживую бумажку. Теперь, слава Богу, у меня есть для этого и связи, и деньги.

Угроза из его уст, что он заберет Гришу себе, повергала Вареньку в панику. Нет, она не собиралась отдавать своего малыша ему, оттого истерично воскликнула:

– Я всегда желала для своего сына другого отца! Не такого, как вы!

– Благодарствую, сударыня, – процедил он, сверля ее мрачным взором. – Могли бы хоты бы ради приличия не кричать так яростно о своей ненависти ко мне.

– А как же еще с вами говорить, сударь? Я просто в бешенстве от вашего бесчинства! Вы наняли каких-то головорезов, которые украли меня и Гришу, привезли в ваше провинциальное захолустье и ждете, что я воспылаю к вам благодарностью? О, нет! Этого не будет.

– Я не прошу благодарности. Ваши негативные чувства не новость для меня…

– Вот именно! И не думайте, что раз вы в очередной раз захотели, чтобы я находилась подле вас, я буду безропотно терпеть ваши наглые выходки! Я требую, чтобы меня немедля отправили обратно в Петербург, иначе заявлю на вас в тайную канцелярию, и тогда вам точно не поздоровится!