Регарди повернулся на бок, чтобы оказаться ближе к человеку, и прошептал, так как говорить в полный голос его саднящая от соленой воды глотка отказывалась:

– Нас спасли, что ты несешь?

Ножа у него не было тоже, и это несколько омрачало радость спасения. Арлинг потерял его в море, после того как перерезал канаты, тянущие его в глубь пучины.

– Слепой ты, наверное, – беззлобно пробурчал матрос, откидываясь на спину. – Это ж, арвакские пираты. Их сейчас в сикелийских водах, как сельди развелось. Белая Мельница прикормила. Лучше бы мы с тобой утонули. Ни арваксы, ни люди Мельника драганов не любят.

– Так судно принадлежит Белой Мельнице, повстанцам? – прошептал Арлинг, стараясь скрыть радость в голосе.

– Кому ж еще. Вон стяг Мельника на ветру полощется, а рядом арвакский вымпел. Плохо наше дело. Нас, похоже, флагманский корабль подобрал. Люди болтают, что Мельник всех драганов в жертву песчаному богу приносит, чтобы войну выиграть. Поэтому нас и подобрали. Им смертники нужны.

– А берег далеко? – спросил его Регарди, не вслушиваясь в бред человека. – У меня соль в глаза попала, ничего не вижу.

– Да вон он, рукой падать, – крякнул моряк.

– Это не Птичьи Острова случайно? – Арлинг задал вопрос без надежды, просто, чтобы сориентироваться и понять, как далеко они от Самрии.

– Слава Амирону нас пронесло мимо, – ответил драган, сплевывая на палубу тягучую слюну. Арлинг не смог бы плюнуть, даже если бы сильно захотел. Во рту пересохло так, что язык ворочался с трудом, напоминая какое-то инородное тело, больше мешающее, чем помогающее говорить.

– На дельту Мианэ смахивает, – сказал моряк опытным тоном. – А ты зачем спрашиваешь? Прыгнуть хочешь?

Арлинг неопределенно пожал плечами.

– Брось! – человек приподнялся на локте и покачал головой. – Не проплывешь и два саля. Ты о саргасских рыбках слыхал? Я так думаю, что нет. Здешние воды просто кишат ими. Поверь, лучше встретить акулу, чем эту желторотую тварь.

– А если плыть быстро? – Арлинг сощурил глаза, подражая мимике видяшего человека.

– Это кому как повезет, – хмыкнул драган. – Но обычно от саргассы не уплывают. Она ловкая, как черт, и зубастая, как дьявол. Я бы не рисковал. Да ты не дрейфь, парень. Может, удастся на берегу сбежать, до того как повстанцы нас на мясо пустят.

Наверное, у Арлинга как-то изменилось лицо, потому что моряк фыркнул от смеха и, задохнувшись, долго отфыркивался, прежде чем произнес:

– Ничего у тебя нет, даже юмора. Таких, как мы, чаще всего ставят в пехоту, в первые ряды, а там – привет, Каратель!

Арлинг ничего не сказал. Он отправился на поиски Белой Мельницы добровольно, но надеялся, что ему удастся проникнуть к иману тайно, миновав рядовых повстанцев и их командиров. У него не было иллюзий насчет того, как Белая Мельница расправлялась с предателями, одним из которых он стал после того, как спас Даррена и сорвал тщательно подготовленную операцию по его убийству. Арваксы были новыми игроками на сикелийской сцене. Знал ли Джавад о том, что, проиграв войну в Согдарии, северные варвары встали на сторону мятежников в Сикелии? Драганы оставались их врагами в любой части света, и арваксам было все равно, где воевать с ними – на севере или на юге.

Мысли ворочались тяжело и медленно, но Арлинг все равно за ними не успевал. Иман был где-то поблизости, на Птичьих Островах, которые находились недалеко от дельты Мианэ или даже на одном из арвакских судов – кто знает? Но он еще никогда не казался Арлингу столь недосягаемым. Расстояние между ними измерялось не салями и арками, а чувством вины, которое испытывал Регарди перед учителем, и силой гнева, который иман должен был чувствовать к Арлингу.

Как же хотелось пить. В школе иман учил своих учеников терпеть и жажду, и голод, но его уроки были так давно. Сейчас Регарди позволил себе забыть их. Однако больше всего его удручала слабость. Он не понимал, как еще совсем недавно мог убежать от сильной и ловкой хищницы Хамны. Арлинг пошевелил ногой, но она словно приросла к палубе.

– А вот и палачи, – буркнул моряк, привлекая внимание Арлинга к группе людей, спускающихся с верхней палубы. Их шаги отдавались по телу Регарди крупной дрожью. Так двигались те, кто привык отдавать приказы. Он сосредоточился, прогнав из ушей звон. У него еще будет время посмаковать собственную слабость – потом, когда иман вынесет ему приговор. Трое кучеяров, двое арваксов и один нарзид. Арлинг не знал их. Глупо было надеяться, что кто-то из учеников Школы Белого Петуха уцелел и стал повстанцем. Учитель никогда не представлял его Белой Мельнице, как васс’хана, и если повстанцы и знали Арлинга, то как одного из спасшихся учеников балидетской школы имана. Или как предателя.

– Мы приветствуем вас на борту «Арвакской Звезды», – сухо произнес кучеяр, выступивший вперед. – Море забрало ваших товарищей, но спасло вас, чтобы вы исполнили последний долг перед жизнью. Вам предоставляется великая честь вступить в ряды Белой Мельницы, чтобы принести знамя победы на эти обожженные солнцем земли.

Арлинг ненавидел высокопарные речи. Почему бы этому толстощекому, воняющему вареной треской кучеяру не сказать, что они все – пленники, которые будут сражаться против Карателя? И много ли таких «пленников» в рядах Белой Мельницы? В глубине души Регарди надеялся, что большинство людей пошли за иманом добровольно, но во рту появился горький привкус. Впрочем, он имел вполне физические причины. Арлинга не рвало лишь по той причине, что его желудок больше ничего не мог исторгнуть. В последнее время Регарди мутило постоянно, даже когда он болтался на доске среди бушующих волн, а на палубе корабля тошнота превратилась почти в такое же сильное и гнетущее чувство, как жажда и слабость.

– Поднимите их, – велел кучеяр. Кто-то из матросов погибшего судна смог подняться самостоятельно, но Арлинг с удовольствием повис на руках арваксов. Во-первых, ему нужно было беречь силы, а во-вторых, он вытащил у обоих по кинжалу и незаметно сунул их себе за пояс. Так, на всякий случай.

– Мы сражаемся за свободу, – продолжил кучеяр, воняющий треской, – и всегда даем право выбора. Мы никого не принуждаем. Вы тоже можете выбрать. Итак, решайте, кто идет сюда, – кучеяр махнул рукой, показывая за свою спину, где толпились любопытствующие арвакские матросы, – или туда.

Кучеяр поднял другую руку и указал в сторону борта, где Арлинг почувствовал дрожание доски, уходящей в море. Белая Мельница предлагала выбрать между жизнью и смертью. Регарди едва не рассмеялся. То, что он не сумел сделать за двадцать лет, его просили решить за секунды. Мятежная армия или саргасская рыбка.

Все пять матросов, кто самостоятельно, а кто с помощью поддерживающих их арваксов, шагнули в сторону говорившего кучеяра. Там их ждал матрос, который зачерпывал ковшом воду из бочонка и щедро угощал тех, кто сделал правильный выбор.

У мачты остался только Арлинг, который низко склонил голову и размышлял, как скоро его узнает Ларан, который оказался тем самым нарзидом, который пришел с палачами. Регарди почувствовал его не сразу, но когда понял, что ошибки быть не могло, уже не удивлялся. В последние дни неожиданные встречи стали обычным явлением. Ларан, чудом спасшийся от меча Арлинга в руинах Рамсдута, должен был питать к нему особые чувства.