– Эй ты, – окликнул его кучеяр. – Давай уже, определяйся. Иначе я сделаю выбор за тебя. А так как я не очень люблю драганов, у рыб скоро будет, чем поживиться.

Арлинг хотел пить. А так как в бочонке арвакса, поившего спасенных людей, плескалось еще достаточно воды, вопрос выбора не стоял. Он выбрал бы воду.

– Этого за борт! – неожиданно скомандовал Ларан, указывая на Регарди. – Любой сомневающийся пойдет на корм саргассам. Пусть это станет уроком для всех.

Ну конечно, Ларан. Ты ведь никогда не признаешься публично, что бросил товарищей на поле боя. Никто не узнает, как ты трусливо сбежал от слепого. Кроме имана, разумеется. Какое удачное стечение обстоятельств для тебя и неудачное для меня.

Арлинга уже не держали, и он пошире расставил ноги для устойчивости. Его все равно качало из стороны в стороны, и Регарди сильно сомневался, что пройдет по доске хоть саль. Скорее всего, он свалится за борт, едва ступит на скользкую деревяшку. Арлинг слышал, как арваксы облили ее водой. В другое время Регарди позабавили бы их попытки сделать представление веселее. В другое время он мог не только пройти по доске, не шатаясь, но даже пробежать или сделать на ней сальто. В другое время. Сейчас он сильно сомневался, что сможет вообще всплыть на поверхность воды. От усталости его ноги превратились в каменные болванки, которые сразу же потянут его на дно.

В голове промелькнула мысль, а не метнуть ли в Ларана кинжал, украденный у арваксов, но Регарди быстро отбросил ее прочь. Скорее всего, нож не долетит до нарзида, позорно воткнувшись в палубу у его ног. К тому же Арлинг не имел права убивать человека, которому доверял иман.

Встав на доску и чувствуя, как неустойчив мир вокруг, он обернулся к Ларану, который следовал за ним, вытянув вперед острие сабли, и едва слышно прошептал:

– Передай учителю, что Подобный знает о базе на Птичьих Островах. Его люди заразили спирохетой корабли островитян. В ближайшее время на Птичьи Острова проникнет серкет, который попытается убить всех командиров и похитить Тигра Санагора. Передай это, Ларан. Прошу тебя.

Острие сабли уперлось между лопаток Арлинга, но он продолжал стоять, ожидая, что Ларан все-таки сумеет перебороть жажду мести и спросит, откуда у него эта информация. Однако нарзид промолчал. По спине Регарди заструилась кровь, и он понял, что Ларан с удовольствием насадит его на клинок, а потом сбросит вниз саргасским рыбам на корм.

Арлинг выбрал жизнь и даже сумел пройти до конца доски, увеличив себе шансы не разбиться о борт судна при падении. Вода с радостью приняла его, жадно проглотив целиком. Он долго не мог всплыть на поверхность, барахтаясь в пучине, пока не догадался расслабить тело, которое сумело само найти путь наверх. Чувствуя, что требует от себя невозможного и, захлебываясь водой, Арлинг поплыл туда, где раздавался шум прибоя. Еще при падении он достал один из ножей и теперь крепко сжимал его в зубах. Он знал, что плыл очень медленно, но собирался встретить саргассу достойно. Знал Регарди и то, что обнаружить хищную рыбу, пусть и в спокойной воде, ему будет трудно. Волны постоянно накрывали его с головой, искажая звуки. Арлинг слышал качающийся корабль то в одной, то в другой стороне, его ладони с оглушающим грохотом врезались в воду, разбрызгивая капли воды далеко вокруг. Гремевшая впереди прибрежная волна была единственным ориентиром, который пока оставался на месте. Несколько раз Арлинг нырял, чтобы заметить приближение саргасс, но не слышал ничего кроме движения собственного тела и раскатистый грохот волн.

Чувствуя, что корабль не удаляется, Регарди подумал было, что арваксы последовали за ним, но потом догадался, что это он двигался слишком медленно. Его было хорошо видно с борта судна. Ларан не позволит ему добраться до берега. Если не саргассы, то стрела нарзида пустит его ко дну. Над морем раздались крики. Решив, что с корабля заметили приближение хищниц, Арлинг остановился, позволяя волнам подбрасывать свое тело и крепко сжимая нож. Однако вокруг не было ни ряби, ни незнакомых запахов, которые могли бы выдать опасных рыб.

Когда по волнам пошла дрожь, Регарди нырнул под воду, где он двигался ловчее, и наотмашь резанул вокруг себя, пытаясь угадать, в какой стороне пряталась тварь. Но он все еще был один. Проплыв под водой несколько салей, Арлинг вынырнул на поверхность и тут понял, что напугавшая его дрожь шла от корабля. Он не знал, что пришло в голову Ларану, но был уверен, что с судна спустили шлюпку. Звук шлепающих по воде весел было трудно перепутать. И этот звук приближался к нему.

Регарди не знал ни одной причины, зачем Ларану понадобилось бы его спасать. Возможно, нарзид был разочарован отсутствием хищных саргасс, а может, решил, что смерть от их зубов станет для предателя слишком легкой.

Арлинг снова зажал кинжал зубами и изо всех сил погреб туда, где разбивалась волна о берег. Но у него не было шансов обогнать шлюпку, даже когда он был в лучшей форме.

Рыба напала неожиданно. Арлинг почувствовал острую боль в боку, а холодное юркое тело коснулось живота. Саргасса была небольшой, около саля, но ее скорости могла позавидовать знаменитая песчаная эфа. Регарди нырнул, полагая, что под водой сможет лучше заметить атаку твари, но едва не лишился лица. Саргасса вырвала у него клок волос вместе с кожей головы, и Арлинг почувствовал вкус собственной крови. Он вертелся во все стороны, резал ножом воду, барахтался и лягался, однако саргасса оставалась неуязвимой. Чего нельзя было сказать об Арлинге. У твари был маленький рот, и она не могла вырвать из жертвы большой кусок, однако хищница успешно возмещала природный недостаток ловкостью и частыми укусами, заставляя ее истекать кровью.

– Сюда, плыви сюда!

Регарди понял, что кричали с лодки, и кажется, уже давно. Он слышал крики каждый раз, когда выныривал на поверхность, однако не придавал им значения, сосредоточившись на атаках саргассы. Лодка быстро приближалась, но Арлинг подозревал, что к тому времени, когда Ларан подберет его, рыба успеет проесть в нем дыру.

Времени на раздумья не было, и Регарди сделал то, что делал всегда – он выбрал жизнь. Оставив попытки отбиться от хищницы, Арлинг стремительно поплыл навстречу гребцам. Он не помнил, как преодолел расстояние до лодки и как забрался в нее с помощью арвакских матросов, сидевших на веслах. Упав на дно, Регарди сжал зубы, стараясь сдержать подступающий озноб. Подняв руку, он коснулся лица, рассчитывая обнаружить откушенный нос и выеденные глаза. Вся кожа горела, словно облитая ядом, и ему было трудно понять, где именно ранен. Легче было определить, что осталось целым. К счастью, глаза, пальцы и нос были на месте, однако мелкие укусы покрывали его густой сетью от макушки до пальцев ног. Если бы саргасса была не одна, ему ни за что не удалось бы доплыть до лодки живым.

Решив, что Ларан не станет убивать беспамятного врага, Арлинг позволил себе потерять сознание.

* * *

Он очнулся от резкого запаха журависа, ударившего в нос. Поверхность под ним плавно покачивалась. Арлинг снова был на корабле, но палуба пахла иначе, чем та, куда его вытащили из моря после шторма. Другое судно, другие люди… Он быстро изучил обстановку, прежде чем дал понять собравшимся вокруг людям, что пришел в сознание. Рядом возился сухонький кучеяр, который смазывал его укусы жгучим маслом, сильно отдающим журависом. Трое арваксов наблюдали за лекарем. Еще двое негромко переговаривались на палубаке, где лежал Регарди. Один из них был Лараном, второй – кучеяр – был ему незнаком. Они болтали о минувшем шторме и предстоящем ужине, пустяках, которые не имели отношения ни к Арлингу, ни к восстанию Белой Мельницы. Ларан называл своего собеседника Ремаром, и Регарди решил, что должен запомнить это имя.