Настя вытащила договор из папки и стала рассматривать его совсех сторон. Лист с текстом факса был скреплен вместе с договором при помощистеплера. На договоре дата – 16 сентября 1995 года. А сам договор не оригинал,а в отличие от факса ксерокопия. Настя даже улыбнулась – настолько явственнопредставила она себе, как все получилось. Соловьев приехал в издательство, тамподготовили договор, согласовали с переводчиком сроки работы, размеры гонорараи порядок его выплаты, вписали все недостающее, подписали у автора и уруководства «Шерхана» и сделали ксерокопию с подписанного экземпляра, вместотого чтобы брать новый бланк договора и вписывать туда все, начиная с именипереводчика и кончая его паспортными данными. Век прогресса. Вероятно, ксероксстоит там же, где и факс, и на столе, на котором скрепляли откопированные листыдоговора, лежал и листочек с посланием дилерам. И попался под руку, точнее, подстеплер.

Вполне вероятно. Она еще раз пробежала глазами список книг,предполагаемых к изданию в октябре 1995 года, и вдруг насторожилась. Книг быломного, но два названия показались ей знакомыми. Она их видела совсем недавно вбумагах Соловьева. В его договорах.

Настя быстро перелистала содержимое красивой кожаной папки.Да, вот одна из книг, с простеньким названием «Честь самурая», договор заключен4 апреля 1993 года сроком на один год, в течение которого издательство «Шерхан»имеет право издавать и распространять роман. Но год истек 4 апреля 1994 года.Как же «Шерхан» может издавать книгу в октябре 1995 года? Никак не может. Праване имеет. А вот и второе название, такое же оригинальное: «Смерть самурая». Сфантазией у этого японского писателя все в порядке, это уж точно. Да, ноперевод романа «Смерть самурая» был сдан в издательство 1 сентября 1993 года, ив этот же день был заключен точно такой же годовой договор, которыйблагополучно истек 1 сентября 1994 года. Ах, мошенники!

Она вспомнила купленный на площади у трех вокзалов роман«Клинок», пахнущий свежей типографской краской. То-то Соловьев был уверен, чтокниги давно нет в продаже, а она лежит себе на прилавках, однако же незалеживается.

Да, в поисках этой бумажки руководители «Шерхана» очень дажемогли быть заинтересованы. Потому что, попадись она на глаза Соловьеву, онсразу же сообразит, что переиздавались книги незаконно. Уж он-то лучше, чем ктобы то ни было, помнит сроки по всем своим договорам. И вздумай Соловьевустроить скандал, последствия могли бы быть катастрофическими для издательства,вплоть до лишения лицензии.

Раскрывать карты перед издательством «Шерхан» оперативникине торопились. Кирилла Есипова для начала пригласили на Петровку побеседовать оСоловьеве – единственном на данный момент реальном подозреваемом в двухубийствах. Настю при этом строго-настрого предупредили: сидеть в кабинете и покоридорам не шастать. Есипов видел ее на дне рождения Соловьева, и не нужно,чтобы у него возникли сомнения в роде ее занятий. Другой вопрос – кто должен сним беседовать. Генеральный директор издательства – не какой-нибудь уголовник,которого нужно прижимать в угол и демонстрировать ему силу. Судя по найденномуНастей документу, речь пойдет о финансовых и налоговых нарушениях, выявлять идоказывать которые российские правоохранительные органы пока не очень-то умеют.Поэтому и тональность разговора, и его тактика должны быть совсем иными.Полковник Гордеев решил взять беседу с Есиповым на себя.

– Насколько я понимаю, – начал ВикторАлексеевич, – в последние годы вы тесно общались с Соловьевым. Судя поуединенному образу жизни Владимира Александровича, возьму на себя смелостьутверждать, что основной круг его общения замыкался на вашем издательстве. Яправ?

– В известном смысле, – согласно кивнулЕсипов. – Во всяком случае, в последние два года он действительно общалсяв основном с нами. После болезни он с головой ушел в работу и занимался толькоею.

– Кстати, а чем Владимир Александрович заболел? –невинно поитересовался Гордеев. – Что с ним случилось?

– Вы знаете, он не любит об этом говорить. Дело в том,что у него трагически погибла жена и после этого сын полностью отбился от рук,связался с дурной компанией. Владимир Александрович очень остро это переживал,и его болезнь имеет невротическое происхождение. Понятно, что он, как мужчинасамолюбивый, не хочет об этом говорить.

– В какой больнице он лежал?

Есипов развел руками.

– К сожалению, не знаю.

– Но ведь он пробыл там достаточно долго, – заметилполковник. – Неужели вы ни разу его не навестили?

– Ну, у нас отношения были на тот момент не настолькоблизкие, – улыбнулся Кирилл. – Он ведь один из наших переводчиков, ане личный мой друг. Он связался по телефону с Семеном Воронцом, это наш главныйредактор, и сообщил, что заболел, так что перевод, над которым он в то времяработал, будет закончен позже, чем планировалось. Вот, собственно, и все.

– Однако вы приехали поздравить его с днем рождения.Разве это не свидетельствует о более личностных связях?

– Что вы! – засмеялся Есипов. – Мы умеемработать с переводчиками и авторами, обязательно поздравляем их с днем рожденияи со всеми праздниками. Мы так относимся не только к Соловьеву.

– Это похвально, – одобрительно кивнул ВикторАлексеевич. – Расскажите мне о нем все, что знаете. Я хочу понять, кто могпроникнуть в его дом и застрелить помощника и любовницу. У вас нет никакихпредположений?

– Абсолютно! – горячо откликнулся Есипов. –Ни малейших предположений. Ни одной догадки. Ума не приложу, кому могпонадобиться Андрей. Да и Марина тоже. Может быть, ее отвергнутый возлюбленный?Выследил, пришел ночью, принял Андрея за хозяина и убил обоих.

– Интересное предположение. Об этом стоит поговоритьболее подробно. Кстати, а вы не допускаете мысли, что этим ревнивцем могоказаться сам Соловьев? Он мог заметить, что между Мариной и Андреем что-топроисходит, подловил момент, когда она приехала ночью на свидание, дождался,когда они оба спустятся вниз, и застрелил их. Нет?

– Что вы! – На лице Есипова был написан такойнеподдельный ужас, что Гордеев чуть не расхохотался. – Выбросьте это изголовы. Что угодно, только не это.

– Ну почему же? Если вы не очень хорошо знаетеСоловьева, то как можете быть уверены?

– Я хорошо знаю Андрея, – твердо ответилКирилл. – Он никогда не позволил бы себе ничего подобного.

– Поподробнее, пожалуйста, – заинтересованнопопросил Гордеев. – Кто такой Коренев, как давно вы его знаете?

– Андрюша работал у нас курьером-водителем.Необыкновенно дисциплинированный, собранный, исполнительный. Вот я приведу вамтолько один пример, и вам как работнику милиции сразу все станет понятно. ДоАндрея у нас водителем работал другой парнишка, так двух недель не проходило,чтобы мы не ездили в ГАИ спасать его права. Постоянно нарушал правила, а ведь ктосейчас их не нарушает? По-моему, все. Работники ГАИ как с цепи сорвались,останавливают всех за малейшее прегрешение, даже машины со спецсигналами, дажеводителей в милицейской форме. А когда за руль сел Коренев – все. Как отрезало.Мы вообще забыли, как начальника ГАИ зовут. А при прежнем водителе мы уж всюмосковскую ГАИ по именам и званиям знали. Андрюша правильно понимал слово«нельзя». И твердо знал, что если нельзя, но очень хочется, то все равнонельзя.