– Как же вы такого золотого работника отпустили?

– Видите ли… – Есипов замялся. – Это былвынужденный шаг. До Андрея у Владимира Александровича был помощник, которого мыему подыскали. Так вот, этот помощник не оправдал доверия и нагло пользовалсябеспомощным состоянием Соловьева. Воровал, обманывал, по ночам девок приводил.Когда Владимир Александрович это понял и выгнал его, нам было очень неудобно,мы же вроде как поручились за парня, сами привели его в дом. И чтобы как-тореабилитироваться, мы должны были подыскать на замену человека совершенно безупречного,в котором мы могли бы быть уверены как в себе. Андрей Коренев был самойподходящей кандидатурой. И Владимир Александрович, насколько я знаю, был имочень доволен. Поэтому я могу с уверенностью утверждать, что Андрей никогда непозволил бы себе ничего за спиной хозяина. Тем более шашней с его возлюбленной.

– Редкий человек, – согласился Гордеев. – Внаше время таких поискать. Кстати, вы давно его видели в последний раз?

– Дней десять назад, он привозил от Соловьева готовуюрукопись.

– А до того?

– До того? – Есипов задумался. – Только вдень рождения, пожалуй. Да, точно, пятого апреля мы с Воронцом и Автаевымприезжали поздравить Соловьева.

– И по телефону не общались?

– Ну как же, он звонил нам, чтобы договориться, когдаему приехать с рукописью. Конец не ближний, ехать без предупреждениярискованно, а вдруг Воронца на месте нет?

– А что, кроме Воронца, никто у него рукопись непримет?

– Нет. Это правило. Рукописи принимает только ведущийредактор серии. Воронец ведет серию «Восточный бестселлер», и работы Соловьевапринимает только он. И потом, даже если просто привезти рукопись и оставить еена столе, все равно придется приезжать еще раз. Редактор в присутствии автораили переводчика определяет объем рукописи, передает дискету в производственныйотдел, где ее проверяют и переписывают текст в компьютер. Если в договорепредусмотрена выплата части гонорара в момент передачи рукописи, тоиздательство выдает деньги. Но для этого нужно подтверждение редактора, чторукопись сдана в надлежащем виде и без нарушения сроков. Если срок нарушен, тос переводчика вычитается штраф, определенный процент за каждый день просрочки,и это тоже определяет редактор. Короче, сами видите, приезжать и не застатьВоронца – бессмысленно.

– Давайте еще раз уточним. Вы общались с Кореневымпятого апреля, когда приезжали поздравить Соловьева с днем рождения. Вследующий раз вы общались по телефону, когда Коренев договаривался о времениприезда в издательство. Правильно?

– Да.

– Кому он звонил? Лично вам или Воронцу?

– Вообще-то Воронцу, но Семена не было на месте, иАндрея соединили со мной.

– И что было дальше?

– Я сказал, что Семен будет на следующий день содиннадцати до шести и Андрей может приехать назавтра в любое время.

– Он после этого перезванивал Воронцу?

– Н-не знаю, – неуверенно произнес Есипов. –Кажется, нет. Во всяком случае я не помню, чтобы Семен говорил мне об этом.

– Хорошо. На следующий день Коренев приехал. Так?

– Да. Часов около пяти вечера.

– К вам он заходил?

– Нет, специально не заходил. Семен зашел подписатьбумагу на выплату денег Соловьеву, я понял, что Андрей приехал, и сам зашел вкабинет Воронца. Хотел спросить, как дела у Владимира Александровича.

– А почему об этом надо было спрашивать уКоренева? – удивился полковник. – У самого Соловьева вы спросить немогли?

– Я уже говорил, он никогда не жалуется на здоровье,считает, что это недостойно настоящего мужчины. А у нас производство, причемпроизводство плановое. И мы должны точно знать, сможем мы издать книгу в запланированныесроки или нет. Конечно, когда речь идет о в принципе здоровом человеке, мы недумаем каждые пять минут, что он может заболеть. Но когда речь идет обинвалиде, мы должны постоянно держать в уме, что он может выйти из строя влюбой момент и надолго задержать рукопись. Понимаете? Поэтому я при каждомудобном случае спрашивал Андрея о здоровье Владимира Александровича. А самогоСоловьева послушать – так его можно хоть завтра в космос отправлять. Даже наголовную боль никогда не посетует. Необыкновенно стойкий характер.

– И что же вам ответил Коренев в тот раз?

– Что все хорошо, проблем нет. Взял следующую книгу дляперевода, Семен тут же составил новый договор, позвонил Соловьеву, по телефонусогласовал с ним сроки и размер гонорара, подписал договор у меня и передалАндрею, чтобы тот дома получил подпись переводчика и потом при случае завез виздательство.

– Вы передали с Кореневым один экземпляр договора?

– Два. Один Соловьев подписывал и оставлял у себя,второй возвращал нам.

– Вы делаете два первых экземпляра или ксерокопируете?

– Конечно, копируем. Это не нарушение. Нигде несказано, что оба экземпляра должны быть первыми. А что, это неправильно? –вдруг забеспокоился Есипов.

– Я думаю, что, раз у вас не было с этим никакихтрудностей, значит, правильно, – успокоил его Гордеев. – Припомните,пожалуйста, как можно подробнее, о чем вы говорили с Кореневым по телефону и вовремя встречи в издательстве.

– По телефону – только о времени его приезда к Воронцу.А в издательстве – о том, что Владимир Александрович по-прежнему держит хорошийтемп, работает быстро. Может быть, благодаря уединенному образу жизни. Егоничто не отвлекает.

– Кто это сказал? Вы или Коренев?

– Андрей.

– А вы что на это ответили? Возразили?

– Нет, почему я должен возражать? Это же правда.

– Но ведь у Соловьева была любовница. Разве он на неене отвлекался?

Есипов пожал плечами.

– Откуда мне знать? Я вообще узнал о ее существованиитолько теперь, когда ее убили.

– Хорошо, Кирилл Андреевич. Значит, из того, чтоговорил Коренев, никак нельзя было понять, что Собликова его интересует?

– Нет. Абсолютно.

– Каких еще знакомых или друзей Соловьева вы знаете?

– Еще? – Он задумался. – Сын. Но ВладимирАлександрович с ним почти не общается. Омерзительная личность.

– Чем же парень ему так досадил?

– Да ничем особенным. Просто мразь – и все. Наглый,лживый, ленивый, беспутный. Соловьев, как я уже говорил, избегает рассказыватьо своих несчастьях. А такого сына он воспринимает именно как несчастье.

– Еще кто?

– Еще на дне рождения у него была женщина. ВладимирАлександрович сказал, что она его давняя знакомая. Совсем давняя, еще с техвремен, когда он в аспирантуре учился.