— А я вовсе не паузу выдерживаю. Тебя вот рассматриваю: прекрасно выглядишь, хотя и ссылаешься на усталость. Представляю, как же ты бываешь хороша, не уставшая… Но дело-то в другом: я не знаю, с чего начать разговор, чтобы не сделать тебе больно…

— Ты об Алисе? — он кивнул, — Ну, больнее потери ребенка, пусть и великовозрастного, пусть и проблемного, а не такого идеального, как хотелось бы, для матери сложно найти. Говори, как есть.

— Успокойся, — он взял мою руку в свои ладони, заглянул мне в глаза через стол…

«Боже! Уж не в любви ли он собрался мне объясниться? Вот некстати!» — проскочила нелепая мысль, но я ее мигом отогнала.

— Танюш, мне стало достоверно известно, что твоя дочь не покончила с собой, вернее — она сделала шаг из окна не по своей воле. Ее вынудили, — сказал он, не выпуская мою руку, но я выдернула ее и схватилась за чашку кофе, как за спасательный круг.

Руки дрожали, расплескивая на блюдце белоснежную пенку с капуччино. Мои предположения, вызванные чтением Алисиного дневника, подтвердились самым неожиданным образом.

— Как — не сама? Ты в этом уверен? — я перешла на шепот не для того, чтобы никто не услышал моих слов, а потому, что перехватило дыхание.

— Ее вынудили двое недоносков. Только доказать ничего не получится.

— А ты откроешь снова уголовное дело? — голос вернулся ко мне, но не самообладание.

Слезы хлынули сами собой. Меня трясло, как в лихорадке. Во мне сейчас боролись два чувства: радость, что смерть Алисы не была суицидом, который является страшным грехом, ведь раньше самоубийц ни только не отпевали в церкви, но и хоронили за оградой кладбища. И тут же на меня навалилась горечь утраты старшей дочери, которая погибла по неизвестной причине. Пусть убийц найдут! Ведь доведение до самоубийства тоже наказывается, насколько мне известно. Пусть найдут их и накажут по всей строгости закона! Но я услышала:

— Нет. Дело открывать я не буду.

— Почему?! Почему, Саша?! Чтобы не портить отчетность?! — я выкрикнула в запале столь эмоционально, что на нас обернулись посетители кафе, сидящие поодаль.

— Тише, Танюш, тише. И для отчетности — тоже, как это дико не звучит в устах простого обывателя. Ты же знаешь — у нас с этим строго. Но я не заведу дело по иной причине: убийцы Алисы уже наказаны.

— Почему убийцы? Почему во множественном числе? Они загремели по другому делу, что ли? И уже признались?

— Танюш, не части. Их было двое, и они не ушли от наказания. За ними оказался такой шлейф преступлений, что они бы не вывернулись на суде, несмотря на высокое покровительство. Но их покарало не правосудие, а — Бог. После такого и я, безбожник, готов поверить в существование высших сил. Спустя всего три недели после гибели твоей дочери они, разогнавшись на большой скорости на автомобиле, проломили ограждение моста и упали в реку. Представляешь, как вся их никчемная жизнь промелькнула у подонков перед глазами за те минуты, что они летели вниз, а потом тонули, погребенные в машине? Это не мгновенная смерть, а гораздо страшнее.

— Кто они? — не выдержала я.

— Тебе так важно знать?

— Да, — выдавила я с трудом.

Я тихо плакала, поэтому закрыла лицо ладонями, чтобы спрятаться от посторонних взглядов. Чисто инстинктивное движение — ненавижу плакать на людях! Но этот горестный поток застал меня врасплох.

Теперь я могла оплакать свою дочь по-настоящему, ведь на похоронах Алисы я не давала волю слезам. Во-первых, потому что похороны легли целиком на мои плечи, и надо было оставаться сильной, не раскисать, а во-вторых, конечно, из-за того, что я была уверена — это суицид.

Отплакавшись наконец, я вся превратилась в слух, чтобы услышать имена убийц.

— Карен и Артур Бабаян, — сказал Саша, четко проговаривая каждую букву. — Тебе эти имена о чем-то говорят?

— Еще как говорят! Но как? Они?!! Они же любили Алиску! По крайне мере — я так всегда считала, поскольку они постоянно толклись рядом.

— Что? Сразу оба?

— Сразу или нет — достоверно сказать не решусь, но что в разное время они были ее любовниками — знаю точно.

— Я бы тоже поверил в суицид твоей дочери, если бы не жена Карена — Роксана, которая после смерти мужа не захотела брать грех на душу и поведала моему оперу без протокола, что несколько раз подслушивала разговоры своего мужа со старшим братом Артуром. Не то, чтобы специально где-то пряталась, а просто для членов семьи Бабаян Роксана была чем-то вроде мебели. На нее не обращали внимания, у нее никогда не спрашивали собственного мнения, не давали ей слова при обсуждении важных семейных вопросов, как будто в наказание, что она родила больного ребенка. Ты знаешь, что у Карена и Роксаны сын болен церебральным параличом?

— Я не знала, что Карен женат, а уж что у него есть сын — тем более, пока не прочитала Алискин дневник.

— Что ты сказала? У твоей дочери был дневник? Ну, это сейчас не столь важно, — продолжил начальник УГРО. — Главное, хочу подчеркнуть, что Роксану всерьез в семье Бабаян не рассматривали. Непререкаемый авторитет имела только мать Карена и Артура — Ирэна. Там еще и третий, младший сынок есть. Далеко пойдет, если милиция не остановит. За неделю до смерти Алисы Роксана подслушала, как братья хотели наказать свою бывшую любовницу за то, что она, якобы, сдала их московской прокуратуре.

— Но почему они решили, что это сделала именно Алиса?

— Теперь никто не расскажет. Я только знаю конечный результат. В то время, о котором идет речь, к нам в отдел по борьбе с наркотиками из Главка пришла бумага, в которой четко прописаны имена продавцов белой смерти в нашем городе и районе, даны адреса наркопритонов, указаны некоторые фамилии работников правоохранительных органов, напрямую связанных с поставкой и продажей наркоты. Представляешь масштаб проверки отделом внутренних расследований? Операция по выявлению и аресту лиц, причастных к наркоторговле должна была проходить под строжайшим секретом. Нас, проверенных бойцов, собрали тайно, чтобы ознакомить с документом… Но произошла внештатная утечка информации. Такое — увы! — иногда случается. Стечение обстоятельств. Артур, служивший в милиции, должен был находиться в учебном отпуске, но зашел к начальству по поводу очередной переаттестации. Он увидел спущенную «на землю» бумагу из Главка у секретарши, а также — готовящийся приказ о его увольнении «в связи с несоответствием занимаемой должности». А может, и не случайно увидел, а был кем-то предупрежден, ведь чуть раньше майора Артура Бабаяна готовили к переводу в Москву на высокий пост. Существовала какая-то предварительная договоренность, или кто-то из высших чинов за него похлопотал. Я не вникал. В тот же день Артур узнал не только о своем увольнении, но и о предстоящих в городе арестах наркодилеров, в том числе и его родного брата Карена. Вот братья в запале и решили отомстить твоей дочери.

— Но при чем здесь Алиса? — задала я вопрос.

— Не знаю. Можно предположить, что она их некоторое время этим пугала или шантажировала.