– Знаем, конечно, «Крестовский пятак».

В те времена, когда город только отстроился – стройка века, город будущего, символ мощи СССР, – так называли площадь посреди трех комплексов. На ней собирались выходцы с деревень. В округе было скопление общаг, где и селили всех прибывающих. Их называли «кресты». Почему? Мнения расходятся: кто-то говорит, что от слова «крестьянин», кто-то – от сигарет «Крест» (поганые, курить невозможно). Я думаю, верна первая версия.

– Надо сходить на разведку, глянуть, сколько их там, где их больше, ну и вообще пробить обстановку! Недавно наших двоих запинали на пятаке. Двое в больнице, одного отшили: он сломился. Вы самые мелкие, трогать вас не будут. И внимания не привлечете. Мы сами идти не можем, они там сейчас готовы к ответке! Поэтому аккуратнее, типа, играете. Мы вас здесь подождем. Своим скажите, пусть сюда подходят!

На пятаке собирались, говорят, до тысячи человек, особенно по праздникам. Толпа веселилась, плясала, пела, бухала! Откуда-то неслись звуки гармошки… И тут сверху упал мяч: Трояк со всего маху зафутболил его прямо в самый центр людского моря. Народ тут же обрадовался забаве, организовался круг и началась игра.

Я направился прямо в круг, начал бегать за мячом, еще больше раззадорив мужиков. Огляделся по сторонам и в стороне от круга увидел человек двадцать, не принимавших участия в забавах. Они напряженно разговаривали, рядом с ними лежала куча дрынов, обрезков арматуры. Я подошел поближе. Среди них выделялся невысокого роста усач, который что-то объяснял своим. Услышать, о чем идет разговор, я так и не смог. Прибежал Трояк с мячом: «Айда быстрее отсюда!» Уже на холмах мы остановились, чтобы покурить.

– Ну че ты? Увидел что-нибудь?

– Ага, там толпяк в стороне стоит, у них монтажки, колья рядом лежат.

– У футболистов гребаных тоже рядом оружие лежит. Че-то капец их до хуя!

Обратно возвращались уже вальяжно. После вопроса «Че там?» мы, перебивая друг друга, рассказали обстановку.

– Ни хрена себе, сам Ильдус пожаловал! – усмехнулся Мистяй, когда я начал рассказывать про отдельный толпяк и серьезного усача.

– Сколько народа-то там?

– Человек пятьдесят-семьдесят, если не считать бабье, – в общем, до хера.

– Да уж… Ладно, пацаны! Молодцы. Пошли мы, если что увидите – никуда не лезть, здесь будьте. Все понятно?

Из арки пятиэтажки, со стороны комплекса вышла группа парней, человек пятнадцать. Как мы потом уже узнали – лучшие бойцы комплекса, все с поставленными ударами.

– Пиздец походу нашим, – испуганно пробормотал Лимон.

– Заткнись ты, очкун! – со всех сторон зашикали на него пацаны.

Старшаки скрылись из виду за другим холмом, через минуту вынырнули и с ходу врезались в толпу. Никто ничего не понял, когда на земле в нокауте уже лежало человек двадцать, а парни бросились бежать обратно.

– Смотри, ломятся! – мы, возбуждено крича, побежали в сторону комплекса. За нашими ринулся весь пятак, у всех в руках колья, монтажки, кастеты… Наши забежали в арку, толпа начала втягиваться за ними и встала как вкопанная: сзади напирали, а спереди не могли пройти. Там была засада – в арке началось месилово, с крыши пятиэтажки полетели заранее приготовленные камни, бутылки, доски. Крики, удары, стоны раненых – все смешалось в какофонию жестокой уличной драки.

Наших начали теснить из арки, и они, не выдержав напора толпы, и те, кто остался на ногах, побежали в сторону моего дома. События стремительно разворачивались, мы бежали вдоль забора, наши тикали, а сзади неслась толпа озверевших «крестов». Мы думали, наших догонят и растопчут.

И тут из подъездов моего дома начали вылетать пацаны всех возрастов (но, естественно, старше нас), обычные мужики-работяги – кто с топором, кто со скалкой, с тем, что удалось взять по-быстрому из дома. Ор, мат, жуткие звуки ударов, визги женщин из окон… «Бля, пацаны, мой батек с топором выбежал!» – заорал Лимон.

Рядом находилась электробудка, где без сознания лежал какой-то «крест». Он очухался, помотал головой, огляделся, подобрал монтажку, валяющуюся рядом, и встал, намереваясь кому-нибудь приложиться арматурой. Мы перелетели через забор, мужик опешил и оказался повален на землю. Отобрав у него монтажку, мы начали его забивать. Он лежа схватил Трояка, подмял его под себя и стал душить, уже не понимая, что душит ребенка: для него это был враг. Удар кирпичом заставил его выпустить Трояка, и он опять отключился. Двое «крестов» увидели это и кинулись к нам, но начали вылетать все новые и новые озверевшие от вида драки и вооруженные чем попало малолетки, и «кресты» ломанулись обратно, кинув товарища.

Тем временем в драке произошел перелом: у «крестов» началась паника, они явно не ожидали такого отпора. Вскоре вся толпа дрогнула и, бросая раненых, начала ломиться. И только в этот момент изо всех углов появились менты, дружинники, бэкадэшники. Насколько я помню, забирали они раненых и кто попался – основная масса наших и «крестов» все-таки свалила, а нас, малолеток, не трогали.

Эта драка, проведенная по всем канонам тактики уличных боев и в которой, слава богу, не было убитых, оставила отпечаток на всю мою жизнь. С тех пор мы начали передвигаться по городу толпяками и вооруженные до зубов. Мы узнали, что в городе помимо «крестов» куча вражеских комплексов.

А осенью нас собрали старшаки и отправили весь возраст на бокс. К нам в школу пришел известный на весь город тренер, пришлось временно бросить курить и серьезно заняться спортом.

Фрагмент книги «Детские игры эпохи перестройки» [192]. Интервью журналистов «Огонька» с представителями группировки «Ташкент»

Мои собеседники – пацаны из группировки «Ташкент», одной из старейших в городе. Когда мы въезжали на территорию «Ташкента», в машину откуда-то сверху полетело яйцо. Невидимый снайпер предупреждал, что мы пересекли границу чужого государства и находимся под постоянным наблюдением. В «Ташкенте» во всем организованность и порядок. «Шелуха», «огурцы», то есть малолетки, подчиняются старшим. Рядовой пацан свято чтит «автора» (авторитетного лидера группировки). Регулярные сборы в условленном месте – это обязательно. Не прийти – значит совершить серьезный проступок, за которым последует строгий «разбор». Неукоснительно надо платить дань – от пяти до двадцати пяти рублей [193] с каждого. Куда идут деньги? На «грев» – помогать своим ребятам в зоне: нанимать адвокатов, если потребуется, устраивать погибшим пацанам пышные похороны. Ну, а уж если в Москву пацан отправился на промысел, «автор» ему целый список в дорогу приготовит: сколько и какого барахла следует привезти и сдать «начальству». И не должен пацан проявлять нескромность, интересуясь, почему «авторы» нигде не работают и все дни напролет сидят в ресторане.