Она обернулась, фужер из ее рук каким-то волшебным образом исчез. Ее ответные движения были не настолько нежными и мягкими, она вонзилась острыми ногтями, как хищница в жертву, в тело Евгения. Он тихо простонал от приятной боли в спине. Теперь и он решил полностью раскрыться. Бестактным движением содрал халат, повалил ее на пол, на ковер салатного цвета. Но она вдруг внезапно оттолкнула его, прошептав:

– Не здесь, здесь очень холодно для меня.

Он взял ее на руки, торжественно выкрикнул:

– Показывай дорогу!

Через мгновение они лежали на большой кровати с прозрачным балдахином. Луна благоволила им, лучистый свет спутника Земли в эту ночь был на стороне сладострастья. Он нащупал ее лобок, она в ответ, словно змея в бешенстве, только вместо шипения она издавала стоны, взвилась вокруг его руки. Внезапно она оттолкнула Евгения, набросилась на него, повалила на спину, теперь застонал он, что-то жгучее и упругое сжимало его фаллос, он нащупал руками волосы, шею, гладкую спину. Еще чуть-чуть – и быть вулкану. Но он, как опытный мужчина, привыкший в паре с женщиной работать вторым номером, не имел намерений все закончить так быстро и предпринял попытку остановить партнершу. Нежно поднес руки к ее щекам, она не чувствовала их и продолжала с жадным причмокиванием обступать мужское достоинство. Евгений тогда выкрикнул:

– Сейчас я могу…

Он не успел, все произошло гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Его стон пронзил тишину. Он сжимал губы, резкая дрожь прошлась по телу и вышла где-то у пяток. Но партнерша, в отличие от него, не собиралась делать передышку, она также упрямо и усердно продолжала работать губами и, всхлипывая от удовольствия, все сильней колдовала над мужским началом. Евгений уже не сопротивлялся, у него не было сил, он сдался и полностью отдался во власть женщины. Она добилась своего, его фаллос вновь наполнился кровью, остановилась и посмотрела на лежащего и сгорающего от удовольствия Евгения. Ее губы набухли, взгляд был решителен.

– Клеопатра… – пробурчал Евгений. Он представил ее в окружении ублажающих юношей, и у него включилось второе дыхание. Евгений лег на свою властительницу, но в голове все спуталось, сам он был здесь, в мыслях далеко – в покоях у императрицы Египта. Но образ императрицы смешался в трех разных ипостасях: в образе Гузель Фаритовны, Элизабет Тейлор и солистки из спектакля «Египетская ночь». Все перемешалось, мысли столкнулись, как и будущее с прошлым, Евгений почувствовал, как предательски слабеет его достоинство. Всему виною виртуальность, представление, фантазии. А как все хорошо начиналось… Он собрался и патетически произнес:

– Гузель Фаритовна… – эти слова насмешили ту, которой они предназначались, она заулыбалась и, затаив дыхание, ответила:

– Называй меня просто Гузель.

Ее улыбка окончательно сбила с толку Евгения, он отпрянул и лег рядом. Нет ничего хуже, чем смех, ухмылка в процессе прелюбодеяния.

– Извини, я что-то не то сказала? – она не стала дожидаться ответа и, извиваясь, уползла вниз к рыхлому достоинству Евгения, чувствуя вину за его состояние, с новой силой и страстью заглотила объект вожделения.

Евгений застонал от приятной боли, но нужен был толчок к новым высотам, ведь нужно было перебороть страх, господствующий в его голове. Рисковать он не имел права, поэтому категорически отмел реальность и вновь прибегнул к вымыслу. Перебирая различные варианты из виртуальной жизни, он не стал повторять прежнюю ошибку и остановился на одном: он представил не Гузель, а горячую и статную Гузель Фаритовну, занимающуюся сексом с двумя молодыми двадцатилетними парнями. Вымышленная картина отдавала прозаичностью, поэтому, чтобы унизить самолюбие, он представил себя мужем Гузель Фаритовны, преуспевающим программистом и бизнесменом. Немного постаревший Евгений с портфелем стоит в зале ожидания аэропорта, ждет, когда объявят его рейс. Гузель Фаритовна целует его на прощание и говорит, что будет скучать. Евгений, как порядочный муж и однолюб, верит, так как честные глаза жены не могут лгать.

Он возбудился и вслух произнес:

– Гузель Фаритовна!

Она ничего не ответила, отвлекаться на разговоры ей было некогда, ведь перед нею, как в сказке, за пару секунд из высохшего куста выросло большое могучее дерево, оно, как любое природное явление было наполнено высоким смыслом и требовало безотлагательного ухаживания.

– Гузель Фаритовна, – снова выговорил он, но это не Евгений обращался к ней, а те двое молодых ребят, которые пришли к ней в гости, как только муж улетел в далекую страну. И лежали с его женой в супружеской постели, в которой он находился в сию минуту и про себя изображал роль ревнивого мужа. Он, как и возжелал, получил дополнительный импульс. Легким движением руки он поднял голову жгучей брюнетке, повалил ее на спину. Она застонала, инстинкт самосохранения всегда подсказывал ему, что эгоизм в постели чреват последствиями. Он, как мужчина, не только принимающий ласки, но и отдающий без сожаления свою кипучую энергию, обязан был довести свою партнершу до критической точки. После каждого колебательного движения она визжала от удовольствия, подчеркивая тем самым важность стараний Евгения. Но только ли его одного? Их в совокупности было трое. Но она не знала об этом.

Что творилось в ее голове, об этом Евгений мог только догадываться. Он действительно старался, в одно мгновение отогнал мысли и остался с нею один на один, это обнажило и сделало его вновь уязвимым. Поэтому ему срочно пришлось возвращать фантазию с двумя юношами и с его гипотетической женой, где не пахло уважением, а только бестактным надругательством.

Через полминуты все завершилось. Он поднял свой торс от ее тела и упал рядом плашмя, оба удовлетворенно тяжело дышали. Отдышавшись, Евгений повернулся к ней, прижался и обнял, время от времени покрывая поцелуями гладкую кожу спины. Это он делал впервые с тех пор, когда в последний раз спал с Татьяной. В промежутке душевных шатаний и брожений, он ни одну из партнерш не удостоил столь трепетным вниманием, – после секса он мог заговорить на отвлеченную тему, а то и вовсе вставал и прямиком шел в ванну.

Дорога ли нам партнерша, определяется периодом под названием «постфактум». Евгений был предельно внимателен, его не отягощало присутствие в чужой квартире, в чужой постели, с чужой женой. И Гузель Фаритовну он уже не подводил под определение «чужая женщина». Все, что ассоциировалось с нею, окружало ее, стало для него родным.

Он проснулся утром, один в большой постели, под прозрачными сводами балдахина. Всегда, когда мужчина вдруг обнаруживает себя в чужом ложе и в неизведанном месте, первое, что он ощущает, это неловкость, граничащая со смутным чувством тревоги. Оценив оперативную обстановку, Евгений встал, накинул на себя нижнее белье и тихой поступью направился искать новую отдушину. Он не стал ее окликать, прошел вдоль длинного коридора, остановился возле входа в гостиную. Как и предрекала ему хозяйка, от загадочного при свете ночных огней вида города ничего не осталось. Перед ним предстали бледно-серые многоэтажные постройки, картина явно диссонировала с той, что он видел вчера вечером. Большая, открытая для света комната была заражена уличной бледностью и хмуростью. Настроение в гостиной полностью зависело от погоды извне. Всю мебель в ней можно было пересчитать по пальцам: журнальный столик, тахта, служащая смотровой площадкой, большой телевизор на стене, видеоприставка и колонки по углам. Да, еще был ковер, который ночью Гузель Фаритовна назвала «холодным». Вспомнив это, Евгений сам почувствовал, как холодно ногам.