Мне не к кому бежать.

Поэтому я просто киваю, соглашаясь с наказанием.

В доме нас встречают Василиса и Мира. Сестрицы бледны и напуганы. Не знаю, что именно их беспокоит. Боятся они того, что я осталась жива, или же сожалеют о содеянной глупости. Я не верю их виноватым лицам и взглядам, стыдливо устремлённым в пол. Со спокойным безразличием рассматриваю их непривычно тусклые наряды. Вместо ярких сарафанов они надели сдержанные платья, светлые волосы заплетены в простые, ничем не украшенные косы, на пальцах нет любимых перстней. Пережитое за последние дни отняло у меня силы даже для злости.

Отец делает им строгий выговор, несколько раз повышает голос, наказывая. Будь они младше, он бы их выпорол. Редко, но случалось, что мы сердили его настолько сильно. Сейчас же мы – взрослые девушки и громкие выговоры единственное, что он делает, понимая, какой позор может принести порка.

Я не вмешиваюсь и не наслаждаюсь их унижением при наших нянях, домочадцах и некоторых мужчинах, приближённых князя. Стою чуть в стороне и изредка с тоской поглядываю в окно, где вновь валит пушистый снег. Женщины с кухни суетятся, растапливая печь, чтобы в доме было тепло.

Василиса и Мира в очередной раз извиняются передо мной, а я бездумно киваю, хотя знаю, что никогда не смогу им доверять и по-настоящему любящими и близкими сёстрами мы не станем. Если бы я встретила их месяц назад, то вряд ли сдержалась, чтобы не влепить Мире пощёчину. Именно она подложила кольцо, а Василиса поддержала её идею. Но прошло больше месяца, и зная, что Исай и Владимир на самом деле и не собирались на них жениться, я ощущаю некоторое сочувствие, потому что сёстры действительно хотели замуж за князей Истрога, очарованные их лицами и статусом. Да и правду о том, что их суженые не вернутся, нужно ещё сообщить.

Отец просит накрыть ужин для четверых и оставить нас. В окружении многочисленных свечей, разгоняющих тени, мы впервые за долгое время ужинаем единой семьёй. Медленно пережёвывая свою порцию тушёного мяса с овощами, раздумываю, когда мы в последний раз сидели так вместе. Наверное, давно, раз от такого обыденного события все нервничают, а в столовой повисает тяжёлая, почти давящая тишина. Мира и Василиса пристыжены настолько, что взгляды устремлены исключительно вниз и головы опущены так, что косы вот-вот в тарелку полезут. В какой-то момент мне хочется прикрикнуть на них, чтобы прекратили это представление и вели себя как раньше. Но вместо этого продолжаю спокойно пережёвывать еду, едва чувствуя вкус.

Отец рассказывает своим старшим дочерям правду про князей Истрога, кто они на самом деле. Я попросила его сделать это, уверенная, что сёстры скорее поверят отцу, чем мне. Те воспринимают новость плохо. Мира горько плачет, из-за чего моя обида на неё становится глухой, как головная боль в затылке.

Князь Дарий кажется до нелепого растерянным, не знает, как утешить своих дочерей, когда их мечты оказались разбиты. Я до боли прикусываю щеку, заставляя себя не думать о собственных потерях, готовая кричать, лишь бы образ Февраля, так похожего на Илью, перестал приносить щемящую тоску.

Что, если он больше ко мне не явится?

Как быстро он меня забудет?

– Но ведь ты переписывался с князьями из Истрога долгое время, верно, отец? – спрашиваю я, пока Василиса пытается утешить сестру. Старшая тоже всхлипывает, но сдержаннее, пока Мира рыдает во весь голос.

– Всё верно, – отвечает он.

– Может ли быть, что князья Исай и Владимир существуют, а Октябрь и Ноябрь просто притворились ими?

– Не уверен, Яра.

– Ты же видел их в детстве?

– Видел, – согласно кивает отец, с тяжёлым вздохом наливая себе вина в кубок. – Мальчики действительно существовали. Это было больше десяти лет назад.

Мира и Василиса вмиг утихают, прислушиваясь к ответам отца. Может, они не понимают, к чему я веду, поэтому озвучиваю идею вслух:

– Тогда напиши им вновь или отправь кого-нибудь, отец. Пусть привезут настоящих Исая и Владимира сюда лично.

– Я не знаю, насколько это…

– Пожалуйста, отец, – встревает Мира, поднимая на князя заплаканные глаза. – Хотя бы попробуй выяснить правду.

Тот долгое время молча смотрит на умоляющие лица Василисы и Миры, хмуро сводит брови, явно не желая снова связываться с Истрогским княжеством. Я едва заметно киваю в ответ на безмолвный вопрос отца, когда он переводит взгляд на меня.

– Хорошо. Я напишу им и сам съезжу в Истрог с приходом весны, – устало сдаётся он.

Василиса и Мира бросаются к отцу, чуть не опрокидывая миски и кубки на столе. Князь натянуто улыбается, не в силах сопротивляться. Я решаю, что этот ужин закончен, и собираюсь уйти, но меня застаёт врасплох вопрос князя. Я в страхе замираю, так и не успев встать на ноги.

– А тебе мне какого жениха привезти, Яра?

Все трое выжидательно смотрят на меня.

Привези мне Февраль.

Привези мне Илью.

Я проглатываю желанный ответ, понимая его глупость и несбыточность. Отец замечает мой затравленный взгляд, и я выпрямляюсь, пряча истинные чувства за безразличием. Не ожидала, что отец всё ещё желает найти мне жениха.

– Ты уверен, что хоть кто-то захочет взять меня в жёны? – натягиваю улыбку, стараюсь, чтобы она казалась настоящей.

– Уверен, – твёрдо кивает он.

– И не передумаешь?

– Не передумаю, Яра.

– Хорошо, пусть приезжают к нам те, кто желает взять меня в жёны, а я выберу, – сдаюсь я.

На протяжении следующих двух месяцев люди медленно привыкают к снегу, морозам и метелям. Вспоминают, как важно хранить тепло в доме, как правильно одеваться. Всё чаще я слышу разговоры, пересказывающие новые легенды. Люди шепчутся, что былая вражда между братьями забыта, что без зимы страдает земля и три зимних брата, может, суровы, но вносят необходимый вклад в круговорот года. А о красоте зимы никому и рассказывать не нужно, все видят её собственными глазами.

Когда я интересуюсь у домочадцев и Алёны, где они услышали эти истории, те теряются сперва, а затем признаются, что все в Ренске пересказывают это друг другу. Я начинаю догадываться, что слухи начали распространять сами братья месяцы, чтобы восстановить справедливость.

После возвращения домой я каждый день жду, что Февраль или Март придут меня проведать. Иногда я отхожу подальше, прячусь за конюшней и зову их, но никто не отзывается. С приходом последнего зимнего месяца мне изредка чудится присутствие колдуна, и я часто оборачиваюсь на запах ягод или яблок. Временами уверена, что слышу своё имя в метелях, а один раз мне чудится, что я вижу стоящего под моими окнами Илью. Запрокинув голову, стоит там же, где месяцы назад ждала Тень колдуна, чтобы предупредить о последствиях нарушения договора.