От этих общих рассуждений о природе власти в Русском государстве в эпоху, непосредственно предшествовавшую междуцарствию, и во времена «боярского правления» перейдем к конкретным фактам – какие наиболее важные и заметные шаги по «устроению земли» были осуществлены между 1533 и 1547 гг.?

Пожалуй, одним из наиболее заметных шагов «правительства», который был предпринят во время краткого «регенства» Елены Глинской, была попытка ограничить или, на худой случай, взять под более или менее жесткий контроль процесс перехода вотчин светских землевладельцев, прежде всего, конечно, относившихся к титулованной знати, в руки духовных землевладельцев – в первую очередь монастырей. Эта попытка была предпринята в 1535–1538 гг. и была связана, видимо, со стремлением верховной власти, в лице прежней дьяческой администрации, соблюсти государев интерес и не допустить чрезмерного расширения выведенных из-под фискального и иного контроля светских властей земель, принадлежащих церкви и в особенности черному духовенству. Однако этот курс был быстро свернут после того, как пало «правительство» Елены Глинской, а новая власть, нуждавшаяся в расширении своей социальной базы, пошла на постепенную отмену решений, принятых ранее.

Землеустроительная политика «правительства» эпохи междуцарствия затронула и множество рядовых служилых людей. Массовая раздача земель в поместья детям боярским, начало которой Г.В. Абрамович связывал с деятельностью «правительства» В.В. Шуйского и начало которой историк относил к 1538 г.[606], прямо или косвенно затронула великое множество служилых людей по отечеству средней или малой руки, да и не только их. При этом историк отмечал, что с этой раздачи поместий и прирезки земель к уже имеющимся поместьям процесс испомещения все менее и менее связывается с практикой личных пожалований великим князем его верным слугам земель и превращается шаг за шагом в целенаправленную и обезличенную политику верховной администрации по обеспечению служилых людей земельными окладами, необходимыми для несения государевой службы. М.М. Кром, поддерживая выводы исследователя, вместе с тем аргументированно оспорил другой его вывод относительно привязки политики массовых поместных раздач к «дворским бурям». По его мнению, принятие решений относительно размеров земельных дач и порядка их распределения среди служилых людей земли в это время постепенно становилось «частью бюрократической процедуры, в которой важную роль играли воеводы, определявшие служебную годность детей боярских, а также писцы и дьяки, от которых в конечном счете зависело (как показывают челобитья новгородских помещиков 1550-х гг.), кто и сколько земли получит». «Процесс испомещения следовал ритму и логике приказного управления, а не перипетиям борьбы придворных группировок за власть», – заключал историк[607].

Время правления малолетнего Ивана IV запомнилось современникам еще и широкомасштабным строительством и в центре, и на периферии Русского государства. Наиболее значительный по размаху и стоимости проект был осуществлен в столице. В мае 1534 г. «повелением великого князя Ивана Васильевича всея Русии» «зделан бысть на Москве град земляной по тому месту, где же мыслил отец его, князь велики Василей, ставити», – записал московский книжник[608], другой же добавлял к этой новости, что «велел князь велики делати град и ров копати митрополичим и боярским и княжим и всем людем без выбора», так что работы были завершены на удивление быстро – уже в июне 1534 г.[609] речь идет о знаменитом Китай-городе. Годом позже Петрок Малый опять же по повелению великого князя заложил «град камен на Москве по рву земляного града», а именно 4 «стрельницы» с проезжими воротами[610], усилив тем самым оборону московского посада.

Аналогичные работы одновременно с московскими были проведены и в Новгороде. И снова по повелению великого князя, которому не исполнилось и четырех лет, в Новгород приехал дьяк великого князя Григорий Загряжский, который передал новгородской администрации и новгородскому владыке Макарию повеление поставить «град древян» на Софийской стороне. Строился этот «град древян» на средства всех новгородцев – по решению дьяков новгородских Якова Шишкина и Фуника Курцева «роскинуша примет городовой денежнои, то город ставили, на весь град: на гости на московские и на новгородцкие, на старосты и на черные люди, и на архиепископа, и на священникы, и на весь причет церковныи». А вот волости новгородские, как это было ранее, в этом деле не были задействованы, что и вызвало удивление летописца – ведь прежде средства на постройку выделяли именно они, а сами мужи новгородские «нарядчики были»[611]. В другой новгородской летописи сообщается, что «оурок», раскиданный на каждый новгородский двор, составил 20 денег – на собранные таким образом деньги и был возведен новый новгородский град[612].

Очевидно, что решения возвести новые укрепления в Москве и Новгороде, двух важнейших русских городах, были приняты еще при Василии III, но вот что касается остальных городов – тут решения принимались уже «правительством» Елены Глинской (конечно же, непременно после совета и одобрения малолетнего великого князя). Мы уже писали о том, что в годы Стародубской войны были возведены на литовской «украине» города-крепости Ивангород/Себеж, Заволочье и Велиж, выстроен «град землян» в Почепе и заново отстроен сожженный литовцами Стародуб. На крымской «украине» осенью 1535 г. был заложен Пронск[613], который в 1541 г. прошел испытание огнем. Поновлены были в 1536 г. пострадавшие от пожаров «города» во Владимире, Торжке, Ярославле и сделан «град древян» в Устюге[614]. Однако главные события развернулись на казанской «украине». Летом 1535 г. вместо сгоревшего старого города был поставлен новый деревянный в Перми, а в конце года начато строительство на новом месте («того ради, что был старои город мал и некрепок») Мещерского городка (Темникова) на р. Мокша[615]. В следующем году за ними последовали Буйгородок на Кореге в Костромском уезде (январь) и «град землян» в Балахне «того ради, что посад велик, а людеи много» (июль). Перестроен и расширен был «град» в Вологде[616]. В 1537 г., в дни кризиса, вызванного мятежом Андрея Старицкого, чрезвычайно быстро (за пять дней) был возведен «град древян» на Торговой стороне в Новгороде[617]. Однако эта бурная строительная активность сошла на нет после падения «правительства» Елены Глинской. По инерции в августе 1538 г. от имени Ивана IV была выдана грамота «детем боярским костромичам и старостам и соцким и десяцким и всем крестьяном великаго князя, митрополичим и владычним и княжим и боярским и монастырским и черным и всем без измены, чий кто ни будь поставить город на реку на Обнору на устии реки Учи в Котогорском стану» (будущий Любим) для защиты на случай набега казанских татар[618]. Новый виток градостроения придется уже на 50—60-е гг., и связан он