– Та вы шо, товарищ капитан! – даже подскочил сержант. – Мы же його щэ в той раз зъйилы. Нэма бильше в мэнэ сала. Ей-богу, нэма.

Но капитана он не убедил, и тот продолжал давить:

– Ах ты, хохляцкая морда… Припрятал куда-то подальше, я знаю. А ну давай вытаскивай!

– Товарищ капитан, честно, мы всёо зъилы! Можете меня пошмонать. Досматривать его вещмешок Щеглов не стал, но сержанту пригрозил:

– Смотри мне, если увижу, что ты жрёшь сало, убью. Под горячую руку лучше не попадайся.

Перед сном капитан снова налил себе спирта в кружку и, выпив, быстро захрапел. Заснули и все остальные. Была глубокая ночь, лунный свет проникал в окошко, падал на спящих людей. Иван долго ворочался, но заснуть не мог. Мысли постоянно возвращались к паспорту. Он подумал, что рано или поздно его могут хватиться, поэтому надо быстрее бежать. В этот раз вытащить паспорт из сумки Щеглова казалось ещё сложней, и Иван отказался от этой навязчивой идеи.

«Придется ждать благоприятного случая. Если я до него доживу. Скоро приедем в Талакан».

По словам охранников, это был небольшой населённый пункт, в котором жили эвенки – охотники и оленеводы. И, конечно, там тоже стоял лагерь заключенных. Говорили, что он стал одним из самых больших по этой дороге, и командовал им какой-то блатной майор, у которого всё схвачено на самом верху.

«Мимо этого лагеря мы явно не проедем. Вот там и наступит час истины. От своей судьбы никуда не убежишь».

На улице кто-то выл. Иван выглянул в окно и увидел метавшихся волков. Они бегали возле машин и, задрав голову, смотрели на окно. Ему показалось, что волки заметили его и от этого забегали ещё быстрей.

«Ужас какой! Они даже не боятся работающего двигателя машины. Так они могут нас сожрать. Куда тут убежишь? Отсюда лучше не высовываться».

Утром ни свет ни заря капитан вскочил и без разбора стал пинать всех подряд.

– Подъём… вставайте… – ругался он на подчинённых. – Вы что, сюда спать приехали?

Наскоро перекусив, поехали дальше.

* * *

Колонна в Талакан не пришла, и начальник лагеря майор Павлов, прождав до обеда, стал выяснять, в чём причина. Как оказалось, часовые, стоявшие рано утром на вышке, видели машины, прошедшие мимо.

«Вот зараза, проскочили, – ругался от досады майор. – Теперь оправдывайся перед этим Гайнуллиным. А это такой противный гэбист! Придётся выкручиваться, а то ни за что ни про что сделает меня козлом отпущения. Тогда прощай Москва – не видать мне Белокаменной, как своих ушей. Ох, как мне надоела эта проклятая дыра! Я бы всех этих сволочей перебил, чтобы быстрей смотаться отсюда. Зачем их охранять?»

Он приказал дежурному старшине позвонить в ближайший лагерь, расположенный возле трассы.

– Они уже его проехали, – вскоре сообщил старшина. – Я даже позвонил в сотку. Но и там они отметились и уже проскочили семидесятку. Сейчас, как я понимаю, они должны быть на подъезде к сороковнику.

– Ты свободен. Я сам свяжусь с Седовым.

Капитана Седова, начальника лагеря номер сорок, на месте не оказалось. Пока его нашли, прошло не меньше получаса.

– Я вас слушаю, товарищ майор, – отрапортовал капитан.

Они дружили, если это можно так назвать, говоря о людях в погонах, которых объединяла непростая служба. Только один был званием выше, и лагерь у него был намного больше, а другой, хоть солидней выглядел, по служебной лестнице продвинулся меньше. Но зато он оказался удачливым охотником и владельцем трофейного немецкого «зауэра» двенадцатого калибра – ружья, о котором мечтал майор. Хотя тот мог стрелять из любого оружия, имевшегося в его подразделении, в том числе из автомата ППШ, довоенный стендовый «зауэр» стал его давней мечтой. Мысленно он уже не раз примерял его к себе, но капитан всё не хотел с ним расставаться. И вот на последней охоте на диких оленей они сошлись на том, что майор по своим высоким связям устраивает ему перевод в Магадан, а капитан, так сказать, в знак благодарности дарит ему своё ружье. Дело закрутилось, и не сегодня-завтра ждали приказа из Магадана.

– Андрюха, скоро мимо тебя будет проходить колонна из пяти машин, задержи её. Надо снять некоего Брукса. Молодой пацан, гражданский…

Он не договорил.

– Товарищ майор, они только что уехали, – быстро выпалил капитан. – Я их сам проводил за ворота. Кто знал…

Сгоряча майор стукнул по столу. Ударил так, что капитан на другом конце провода услышал.

«Ну, всё, война. Теперь о Магадане можно позабыть. А Наташка ни за что не хочет ехать сюда, ей подавай только город. Вообще, она права, куда с детьми попрёшься?»

Такой прыти от капитана Щеглова майор Павлов не ожидал. Следовало срочно исправлять положение.

– Ладно, чёрт с ними, – послышался голос майора Павлова. – Соколов их задержит возле двадцатки. С дороги они никуда не денутся, всё равно проедут мимо его лагеря.

* * *

Дорога шла по горам. Кое-где по хребтам или по крутым склонам забиралась на водораздел, чтобы за перевалом покатиться вниз. На последнем перевале остановились размяться. Иван выскочил из будки и буквально остолбенел. От увиденного захватило дух: далеко внизу ровной линией дорога прорезала крутой склон и обрывалась в узком ущелье. Местами её перемело снегом, завалив полку, пробитую в горе.

– Как же мы тут поедем? – со страхом в голосе спросил он водителя «студебеккера». – Там можно улететь вниз. Костей не соберёшь.

– Можно, если неосторожно, – парировал водитель. – А мы поедем очень осторожно. Так что не переживай, но на всякий случай сходи в сортир.

Застегивая штаны, подошёл Щеглов.

– По утрянке мы проскочили Талакан, незачем время терять, да ещё смотреть на эту сытую блатную рожу. До Магаданской трассы будет ещё пять лагерей.

Когда миновали очередной перевал, внизу Иван увидел тёмные точки. Они, как муравьи, сновали взад-вперёд. На белом снегу эти тёмные пятна выделялись очень отчетливо, но что это такое, он не мог разобрать. Когда скатились ниже, Иван увидел, людей. Их оказалось много. Одетые в телогрейки и ватные штаны, одни кирками ковыряли мёрзлую породу, другие грузили её на тачки и возили вниз к уступу.

Рядом стояли конвоиры в длинных овчинных тулупах с автоматами наперевес.

«Так это же заключённые, – дошло до Ивана. – Они отсыпают дорогу. Значит, скоро будет первый лагерь».

Он не ошибся: вдоль дороги стояли занесённые снегом приземистые бараки, по периметру обнесённые забором из колючей проволоки. По четырем углам располагались вышки с часовыми.

«Отсюда не сбежишь. Место просто жуткое, – узкая долина между гор и по ней гуляет ветер зимой и летом. Как они, бедняги, тут выживают?» Это был один из лагерей ГУЛАГа, отличавшийся высокой смертностью заключённых. Причина заключалась не только в суровых климатических условиях. Каторжная работа, плохое питание, болезни и нечеловеческие условия косили людей наповал.