не переживала из-за возможных болезненных последствий, но мне требовалось узнать от нее, как активировать клинок, и я не хотела рисковать всем ради мелкой мести. Если бы сестра увидела меня сейчас, она бы закатила глаза, но я надеялась, что наш Дом Греха будет решать такие вопросы после своего восстановления.

Гнев шагнул в маленькую подземную комнату и сжал губы при виде Серси. Его ненависть к ведьме была ощутима. Не будь она бессмертной и не желай он вернуть свои крылья, он бы давно убил ее. Температура упала на несколько градусов, что не пошло на пользу процессу разморозки.

– Как только она достаточно оттает, чтобы говорить, сколько у меня будет времени на допрос? – спросила я, успешно отвлекая Гнева от темноты, которая поднималась у него внутри. Температура вернулась к обычному холоду, который сковывал воздух так глубоко под землей.

– Сколько тебе потребуется. Как только закончишь расспрашивать, пошли за мной. Ее нельзя оставлять одну, пока она снова не замерзнет.

Я коротко улыбнулась мужу. Когда я сказала ему, что мне нужно, он немедленно согласился. Даже когда я попросила его не присутствовать и не задавать вопросов. Теперь я так же могла ощущать эмоции и не сомневалась, что он ни разу не почувствовал сомнения или неуверенности.

– Спасибо, что доверяешь мне.

– Постарайся не покалечить ее слишком сильно. – Он поцеловал меня в лоб и направился к двери.

Анир резко остановился у входа в подземелье и кивнул мне, а затем последовал за Гневом из комнаты. Их головы склонились в приглушенном разговоре. Другие Дома Греха все еще были в состоянии повышенной готовности после неудачной попытки атаковать Дом Жадности. Из-за постоянно поступающей корреспонденции, вмешательства со стороны эмиссаров и дебатов в военной комнате я не успела спросить Гнева, сколько времени осталось, чтобы снять проклятие. На самом деле мы провели вместе не более пары минут, когда я вернулась из Колодца Памяти. Передав ему свою просьбу, я незамедлительно бросилась сюда.

На случай, если с допросом Серси что-то пойдет не так, я не хотела обнадеживать его и рассказывать ему, что узнала. Но нам нужно было поговорить. Как можно скорее.

При условии, что эта упрямая ведьма оттает в этом столетии. Клянусь, она словно нарочно не торопилась, пытаясь уязвить при любом удобном случае. Мои пальцы стучали по предплечьям. Вода медленно стекала с толстой ледяной стены, окружавшей Серси. Кап. Кап. Кап.

Я добавила еще один горящий цветок к пылающему букету над ней, а затем снова обратила свое внимание на лицо Серси, чтобы хорошенько рассмотреть ее. Они с Клаудией не были сильно похожи, но если знать о родстве, сходство сразу бросалось в глаза. У них была одинаковая форма лица и изгиб бровей. Темные волосы Серси были волнистыми, а у Клаудии чуть более вьющиеся, но того же оттенка роскошного коричневого цвета.

Мои собственные воспоминания вновь были в целости, и я понимала, что никогда не встречала Клаудию, когда та была еще Лючией, а я – Яростью. Увиденное в Колодце Памяти шокировало.

В попытке что-нибудь вспомнить я мысленно вернулась в то время, когда еще не была заколдована. Согласно нашему плану, мы с Витторией никогда не выходили в свет вместе, когда играли роль «Николетты». Она посещала любые встречи или приемы с Гордыней, а я делала то же самое с Гневом. Серси настаивала, что мы не должны попасться раньше времени, поскольку хотела, чтобы у обоих принцев было время по-настоящему влюбиться.

Я не могла вспомнить, чтобы видела Клаудию хотя бы на одном из приемов или мероприятий, которые посещала. Тем не менее я погрузилась глубже в свои воспоминания. Я вспомнила, что мы с Витторией по очереди управляли нашим Домом Греха раз в две недели, чтобы Гордыня и Гнев не задавались вопросами о местонахождении нашей объединенной личности – Николетты, – когда нас не было рядом с ними. Конечно, отчасти мы сказали им правду. Мы возвращались в Дом Мести, Дом, о котором они мало что знали, благодаря магии нашей матери и нашей скрытности.

Я вспомнила, как мы учли каждую мелочь, как и просила Серси. Мы даже рассчитали время посещения Домов, чтобы убедить их: у «Николетты» хватало времени для посещения одного принца, пока ее не было с другим; «она» сеяла раздор между братьями, когда выяснилось, что они ухаживали за одной и той же женщиной.

Единственным мероприятием, которое мы с Витторией посетили вместе, стала та роковая ночь, когда Первая Ведьма попросила нас сделать решающий шаг – ночь Праздника Волка. В ту ночь, когда собрались все семеро принцев, у нее был простой план мести: ожидалось, что Виттория заманит Гнева, чтобы тот «застукал» ее в процессе соблазнения Гордыни. Ожидалось, что при этом он выпустит свою ярость и сцепится со своим братом. Гордыня потеряет жену и, возможно, двор, если Гнев высвободит мощь своего Дома. Таким образом обеспечивается окончательная месть Гордыне за Первую Ведьму.

Хотя я за все это время ни разу не встречала Клаудию, Виттория должна была знать, кто она на самом деле. В конце концов, именно мою сестру послали соблазнить Гордыню. И все же моя близняшка никогда не упоминала об этом, никогда не выдавала тайны нашей подруги. Я не знала, поступила ли так Виттория из доброты или не хотела предупреждать принцев по своим собственным причинам. Если я права насчет чувств моей сестры к Гордыне, она бы точно не хотела, чтобы кто-нибудь узнал секрет Клаудии. Может быть, даже не сама Клаудия.

Но если принять во внимание мою теорию о Весте – о том, что сестра помогла ей сбежать из двора, который сделал ее столь несчастной, – то сложно представить, что моя близняшка действительно была настолько эгоистичной и жестокой, какой хотела казаться. Безусловно, у нее на счету было немало ужасных поступков – например, она убила дочерей ведьм, которые заколдовали нас, – но до сих пор ее интересовала исключительно месть.

Она также убила Антонио, но теперь я подозревала, что он был близок к раскрытию информации о Весте. Это не оправдывало ее действий, но указывало на то, что она не совершала чудовищных поступков без расчета, как бы она ни пыталась убедить в этом меня и принцев.

Кусок льда треснул и соскользнул с лица Серси, возвращая меня к реальности. Первая Ведьма полностью оттаяла от лба до подбородка. Она медленно моргала, пока ее ресницы не освободились ото льда, и она не остановила на мне впечатляющий взгляд.

– Ярость. – Она плюнула в меня моим настоящим именем. – Ты всегда была больше всего похожа…

Рот Серси захлопнулся с громким щелчком. Я улыбнулась:

– Больше всего похожа на Лючию?

– Понятия не имею, о ком ты. Я собиралась сказать «Гнева», но не хотела портить свое и