жене сделать собственный выбор. Теперь ты должен отказаться от любви? Ради чего? Мести ненавистной ведьмы? Я не согласна. Я не могу. Ты должен отдать свое сердце тому, кого выберешь, как только сам решишь.

– Этого может никогда не случиться. – Тон Гнева не был резким или недобрым. В его глазах мелькнула печаль. – Так что реши сейчас, прежде чем мы завершим нашу связь, достаточно ли для тебя того, что у нас есть прямо сейчас. Если я не могу любить тебя, если я не могу предложить тебе свое сердце взамен, тебе нужно решить, сможешь ли ты жить с этим. Если ты не можешь…

Гнев все бросит; он освободит меня, даже если это раздавит его.

– Вот почему ты раньше не говорил о завершении нашей связи.

Он вздохнул и провел рукой по волосам.

– Я надеялся найти способ разрушить проклятие до того, как нам придется это обсуждать.

Между нами повисла тишина.

Огонь, подпитываемый силой нашего объединенного гнева, потрескивал. Я не злилась на Гнева. Я поняла, почему он разработал запасную стратегию на случай, если проклятие останется в силе. Это показывало его любовь, даже когда он не мог ее выразить. Но я была жадной. Я хотела все. Его целиком. Хорошие части и плохие и каждый кусочек, что находится между ними.

То, что он любит меня наполовину, – печальная участь для нас обоих.

Я встала и заползла к нему на колени, прижавшись головой к его сердцу.

– В Колодце Памяти… я нашла способ разрушить проклятие. – Гнев застыл подо мной. – Для этого мне придется уйти, и нужно, чтобы ты остался здесь.

Он провел рукой вверх и вниз по моей спине.

– Ты не очень этому рада.

Я чувствовала, что он хочет спросить больше, но он уже понял, что я поделилась всем, чем могла. Я прижалась к нему, принимая от него утешение, которое обволакивало меня, словно самыми приятными объятиями.

– Возможно, мне придется причинить боль тому, кто мне небезразличен. Тому, кто не заслуживает ни капли боли.

Гнев поцеловал меня в макушку.

– Мне жаль.

Он не велел мне искать другой способ, потому что его не было. Он не предлагал встать на мое место, потому что знал: только я могу это сделать. Не было слов утешения, потому что я должна была сделать нечто отвратительное, чтобы освободить нас.

Гнев осторожно наклонил мое лицо к своему, его взгляд был достаточно проницательным, чтобы заглянуть мне в душу, если бы я позволила ему это сделать. Когда он приблизил свои губы к моим, то высвободил все, что было бессмысленно говорить, и без слов передал все наши надежды и печали.

Прежде чем я поняла, что происходит, Гнев с помощью всей своей сверхъестественной силы и скорости перенес нас на плюшевый ковер. Он лег подо мной, держа меня над своим лицом, и сверкнул дьявольской ухмылкой, от которой мои пальцы на ногах согнулись от греховного намерения. Возможно, я была сверху, глядя в его соблазнительные глаза, но теперь он контролировал ситуацию.

– Что ты делаешь? – спросила я. – У нас нет времени…

– Мир может исчезнуть в любой момент. И у меня есть свои собственные фантазии, чтобы воплотить их в жизнь, миледи. Если вы согласны?

Я поняла его потребность в связи. Чувствовать что-то кроме страха или наших грехов, когда мы мчимся к финишной черте, хотя мы сомневались, что она близка. Я тоже нуждалась в нем. Возможно, он не может сказать мне, что любит меня, но он определенно может мне это показать. Я кивнула.

– С радостью.

– Хвала яйцам. – Он опустил меня так, что мои колени оказались по обе стороны от его головы, его большие пальцы лениво водили кругами по моим бедрам. Гнев задрал мои юбки и раздвинул кружевное нижнее белье, медленно водя пальцем по ожидающей его гладкости.

– Это новый урок в завоевании или капитуляции? – мне удалось спросить, когда его палец погрузился внутрь, а затем очень нежно изогнулся. Я выругалась, когда он повторил движение вторым пальцем, растягивая меня. Он убрал пальцы, затем снова ввел их, медленно двигая.

– Это вы мне скажите, миледи.

– Я… прокляни меня Богиня.

Гнев сорвал с меня нижнее белье, затем приблизил свой рот к моему телу, лизнув сильно и глубоко. Я рванулась вперед, схватившись за стул, поскольку каждое движение его языка грозило опрокинуть меня. Он потянул мои бедра вперед, затем оттолкнул назад, ни разу не оторвавшись от меня.

Не отводя глаз, он повторил действие, и я без слов поняла, о чем он просит. И кто я такая, чтобы отказывать ему или себе в удовольствии?

Я качнулась вперед, и демон наградил меня удовлетворенным рычанием, которое завибрировало в моей самой чувствительной области. Мои юбки упали на него, скрывая от глаз.

Я медленно отпустила стул и сорвала нижнюю часть платья, заработав насмешливый взгляд мужа. Я схватилась одной рукой за его бедро, а другой запуталась в его волосах, потянув за них, пока он не оказался под правильным углом. Когда мое платье было убрано, я могла видеть Гнева и его грешный взгляд намного лучше.

Неподдельный голод отразился на его чертах.

– Потяните сильнее, миледи.

– Безбожник.

– Мой темный ангел.

Гнев обнял меня и пировал, пока я задавала темп. Его язык двигался, заставляя мое тело сжиматься вокруг него, пока я не подумала, что сойду с ума от этого ощущения. Я дернула его за волосы еще сильнее и закачалась, откинув голову назад. Гнев погрузил палец вместе со своим коварным языком и задал ритм, от которого у меня из глаз посыпались звезды. Я кончила с безрассудной энергией, выкрикивая его настоящее имя, когда меня пронзил шок от удовольствия. Не успела успокоиться, как кончила снова, выкрикивая его имя как мольбу или проклятие. Только когда мои ноги задрожали от толчков, демон целомудренно поцеловал меня во внутреннюю часть бедра. Легкая ласка снова зажгла мою кровь.

Того, что мы разделили, было недостаточно. Но в данный момент время играло против нас, и я уже слишком много потеряла. На моем лице муж увидел нерешительность, а в выражении его глаз я увидела тоску. Нам это было нужно. Даже если это означало, что у меня будет меньше времени, чтобы получить клинок, я заставлю его работать. Я двинулась вниз по его телу и направила его внушительную длину в себя.

Гнев переплел свои руки с моими, и вскоре мы вместе упали с этого великолепного края, напоминая себе, за что мы так упорно боролись. За любовь.

Двадцать четыре

Доменико ощерился, когда я призвала