Клейтон окинул ее долгим многозначительным взглядом:

— Герцогиня может делать все, что пожелает.

— Я не герцогиня, — парировала Уитни.

— Но будете ею, — категорично заявил он. Уитни открыла былорот, чтобы вступить в спор, но он кивнул на колоду:

— Снимите.

Азартная игра, думала Уитни два часа спустя, убирая фишки,заставляет человека ощущать себя восхитительно порочным и испорченным.

Несмотря на то что она была новичком, все же оказаласьспособной ученицей и проиграла очень не — большую сумму. Она чувствовала, чтоКлейтон гордится ее умом и сообразительностью, однако любой другой знакомый ейджентльмен, даже Ники, пришел бы в ужас, узнав, что она обладает стольнеприличной склонностью. Почему, рассеянно гадала она, наблюдая, как Клейтонзастегивает жилет и надевает фрак, он восхищается теми вещами, которыешокировали и неприятно поразили бы других ее поклонников? Всякий раз, оставаясьнаедине с Полом, она была вынуждена строго следить за тем, чтобы не переступитьграниц приличия, установленных для женщин, но Клейтону, казалось, больше всегонравилось, когда она пускалась во все тяжкие и выкидывала очередную проделку.Стань Полу известно, что она играла на деньги, он, несомненно, был бы крайненедоволен и зол, однако Клейтон научил Уитни играть и открыто радовался еепобедам.

Уитни вернулась к реальности лишь в ту минуту, когда Клейтоннаклонился над ней и прикоснулся губами ко лбу.

— Завтра в одиннадцать мы едем кататься, если погодапозволит, — объявил он и пошел к двери.

Вернувшись домой, Клейтон застал доктора Хьюга Уиткома вкресле перед камином за бокалом превосходного бренди.

— Как поживает моя молодая пациентка? — притворно-небрежнопоинтересовался он, пока Клейтон наливал себе янтарную жидкость.

Герцог, усевшись, закинул ноги на стол и бесстрастновоззрился на врача.

— Я нашел ее в том же состоянии, в каком, вероятно, и высегодня утром. Во всяком случае, незаметно, чтобы больная нога сильно досаждалаей.

Доктор Уитком сделал вид, что поперхнулся бренди, и, изовсех сил пытаясь сохранить серьезное выражение лица, кивнул:

— Могу понять, как это, должно быть, удивило вас.

— Я давно уже прошел тот этап, когда Уитни была способначем-то удивить меня, — бросил он, хотя раздраженный тон полностью противоречилфилософскому заявлению.

— Я всего лишь сторонний наблюдатель и обладаю весьма малымопытом понимания женской логики, — немного поколебавшись, сказал доктор Уитком.— Прошу извинить бесцеремонность старого друга семьи, но, возможно, я могу бытьвам полезен хотя бы советом? — И, приняв молчание герцога за согласие,продолжал: — Насколько я понял, мисс Стоун добивается чего-то такого, что вы нежелаете ей дать. Чего же она хочет?

— Она желает, — сардонически бросил Клейтон, — освободитьсяот брачного контракта!

На этот раз доктор не удержался от взрыва искреннего смеха.

— Господи! Неудивительно, что она так злобно уставилась наменя, когда я попытался объяснить, каким образом ей следует вести себя, чтобывас удержать.

Противоречивые эмоции одолевали доктора: искреннее удивлениепо поводу того, что молодая девушка способна отвергнуть предложение руки исердца одного из самых завидных, красивых и богатых женихов Англии, восхищениеКлейтоном, терпеливо сносившим проделки и выходки невесты, и искреннеенепонимание того, почему объявление о самой блестящей помолвке за десятилетиедо сих пор не обнародовано.

— И какие же возражения приводит эта прелестная пташка? —осведомился он наконец.

Откинув голову на спинку кресла, Клейтон прикрыл глаза ивздохнул:

— Я, видите ли, не посчитал нужным спросить ее.

— Не могу понять, почему она осуждает вас за это. Однакопочему, зная ее независимый характер, вы действительно вначале непосоветовались с ней?

Клейтон немедленно встрепенулся:

— Поскольку в то время она даже не знала моего имени, мнеказалось, что обсуждать подобные вопросы с ней неуместно.

— Она не знала вашего… Хотите сказать, что в то время, какполовина дам в Европе готовы броситься вам на шею, вы делаете предложениеженщине, которую даже не знаете?

— Я-то знал ее. Она меня не знала.

— И вы, несомненно, предположили, что, узнав о вашембогатстве и титуле, юная леди, естественно, согласится, — предположил докторУитком, весело блестя глазами, однако при виде нахмуренного лица герцога счелза лучшее замолчать.

— Кто этот Пол Севарин? — внезапно осведомился он последолгой паузы.

— Почему вы спрашиваете? — резко бросил Клейтон.

— Потому что днем, после визита к мисс Стоун, я зашел вместную аптеку и разговорился с владельцем. Весьма болтливый тип — из тех, ктосам расскажет вам все, о чем вы не спрашивали, прежде чем ответит на простойвопрос и сопроводит ответ дюжиной собственных. Случайно узнав, как зовут моюпациентку, он поведал мне множество вещей, от которых я отмахнулся, как отполнейшего вздора.

— Что же именно он вам поведал?

— Ну например, что Севарин ухаживает за мисс Стоун ссерьезными намерениями и что весь городок вне себя от волнения в ожидании,когда будет объявлено о помолвке. Кроме того, все убеждены, что брачныйконтракт уже составлен, и очень рады за Севарина и его будущую жену.

— Откровенно говоря, — процедил Клейтон, — мне в высшейстепени плевать на это.

— На сплетни? — осторожно допытывался доктор. — На Севарина?Или на девушку?

Клейтон не ответил, и Хьюг, наклонившись вперед, безобиняков спросил:

— Скажите честно, вы влюблены в эту молодую женщину или нет?

— Я собираюсь на ней жениться, — хмуро объявил Клейтон. —Что еще тут можно сказать?

Он встал; пожелал гостю спокойной ночи, четырьмя шагамипересек комнату и скрылся, оставив Хьюга в тревожном изумлении смотреть наогонь. Однако через несколько мгновений лицо врача просветлело. Раздалсясмешок, потом громкий хохот.

— Боже, помоги ему, — захлебываясь, выговорил доктор. — Ондаже не понимает, как сильно любит ее. А если и понимает, все равно не пожелаетпризнать это.

Оставшись один в маленькой спальне, Клейтон рывком сдернул ссебя фрак и швырнул его на стул. За фраком последовал жилет. Расстегнув верхниепуговки сорочки, Клейтон подошел к окну, сунул руки в карманы и уставился вотьму.