Он разумный, — хмуро сообщил подошедший Дон. Ему было неловко за себя. Хорошо ещё, что Лиса и Лайм не слышали его «выступления». Они бы не поняли. Удивительно, как сильно и насколько резко испакостило ему настроение напоминание об отце. Даже Лиса не развеселила. Но пришла вовремя. Ещё бы пара фраз… Ну, да, гормоны, мать их, эндокринная система оживает. Дон вполне понимал причину происходящих с ним изменений, но от этого было не легче. Вампиром быть проще, чесслово. Был бы он вампиром… Да обхихикал бы Йэльфа с его закидонами в сентиментальность, и все дела. А тут озлился, вспылил, чуть не наорал. Интересно, а Лья триста лет назад чувствовала себя так же? Потеря контроля над собой, вспышки гнева, страх. Но Лье это дарило иллюзию жизни и потому нравилось, а Дон был очень собой недоволен. В Руку Короны он пришёл уже вампиром и никогда не испытывал по отношению к бандитам, которых убивал, даже раздражения. Просто их надо было уничтожить — вот и всё, что ж тут раздражаться-то? А с эмоциями неизвестно до чего докатиться можно. До убийства на нервной почве — позорище!

— Разумный? А чего сидишь тогда, если разумный? Ну-ка, коробочку схватил и вон туда понёс, давай-давай. Нежно! Там яйца! — сразу припахала Лиса нового подчинённого. У Саймона и мысли не возникло отказаться. Всё нормально, совсем, как дома: самка, ведающая хозяйством, имеет право распоряжаться. А как иначе? — Ри, покажи этому разумному, куда яйца запихать. Не «хи-хи», а чтоб не протухли, но и не замёрзли насовсем, а то полопаются. Не нравятся мне местные, куриные лучше. И вот это на лёд прихвати, тут масло сливочное и сметана. А тут тент от солнца и шезлонги. Лёгкие, рама деревянная, а сиденья матерчатые. Не паучий шёлк, конечно, но за такую цену — ха! Я десяток взяла сразу, со скидкой потому что. Надоело песок отовсюду вытряхивать, жарко же, налипает, только сядь, а потом натирает везде. Что «ха-ха»? У тебя, может, и «ха-ха», а у меня совсем другое место пострадало. Тьфу, да пояс от штанов мне спину стёр! «Ха-ха!» А на гамаки скидка через неделю будет, тогда и куплю. Дон, Лайма усади в кресло в это, вон туда, в сторонку, чтоб таскать не мешал. Ну, дорогу-то освободи ему, вот, коробку отодвинь, он же и шагнуть-то широко не может! Почему-почему… Потому что умный очень, с Никой на мечах помахался — теперь опять даже стоит с трудом…

— Что с тобой? — тихо спросил Лайм, пока Дон, аккуратно поддерживая под локоть, медленно вёл его к ближайшей пальме. — Я тебя таким в первый раз вижу. Что-то серьёзное?

— Н-не знаю… — помотал Дон головой. — Я на Йэльфа нарычал. Ни с чего. Сам удивился. В момент остервенел и набросился. Похоже, вредно мне быть живым. Я себе не нравлюсь — живой. Кажется, я очень злобная тварь. Лиса вспыльчивая, но смешная. А я совсем не смешной. Сволочь я.

— Да ну, забей. Ты просто устал. Знаешь, живые иногда устают, — насмешливо покосился на него Лайм. Но Дон не принял легкомысленного тона:

— Не могу я забить, Лайм. У меня Ника. И Стась бывает, и Майка. А если я на них срываться начну? На Йэльфа сейчас нафыркал, и то противно, а если на ребёнка? Я же сам себя возненавижу! Это я теперь тоже смогу, что тоже не радует. Как-то уже привык самому себе нравиться…

— Знаешь, я в теоретической психологии мало понимаю, но, может, это временно? Может, ты просто отвык контролировать своё раздражение?

— И сколько голов я поотрываю, пока опять привыкну? Мне страшно, Лайм. Самого себя боюсь, веришь? По-моему, я сильно ошибся, не надо было мне этого делать. В смысле — оживать. Файербол покруче Лисы получился. В стремительном полёте и с начинкой из дерьма. Как рвану…

— Знаешь, Лиса сегодня сказала мне примерно то же самое, — улыбнулся Лайм. — Забавно.

— А она-то почему? — тревожно нахмурился Дон.

— Ей жаль того, что было, и боязно того, что будет. Неопределённость неуютна, а полная определённость скучна, что так, что сяк — кайфа мало.

— Философ! — фыркнул Дон. — Она справится, Лайм, она сильная. А вот мне, похоже, придётся заново учиться быть живым. И меня это совсем не радует. Хорошо, если получится. А если нет? Интересно, дракона можно поднять во Жнеце?

— Ч-чего? — поперхнулся Лайм.

— А что делать? — пожал плечами Дон. — Я же работаю, и работа, скажем так, специфическая, от самообладания зависит просто всё. И Роган от меня зависит. Я… Лайм, мне плохо. Мне нельзя быть таким. Я опасен для себя и окружающих, как необученный маг, даже хуже. У необученного столько силы не бывает.

— Ты всегда был немного тороплив, — Лайм с облегчением опустился на шезлонг под пальмой. — Что тогда говорить мне, Дон? Я живу на печатях анестезии, твоя малолетняя дочь с мечом сегодня три раза подряд выбила меня в аут и сказала, что со мной неинтересно. У меня нет денег, у меня нет работы, и не светит, потому, что у меня нет документов — да меня самого-то нет, я мёртв по всем ведомостям! Кстати, надо будет свою могилку проведать! Сводишь? Думаю, мне это доставит некое извращённое удовольствие. Как ты сам мне сказал вчера, не дёргайся раньше времени. Сейчас сядем и обсудим абсолютно всё, в том числе и твои нервы. Не может быть, чтобы Ри не знал, как успокаивают драконов. Прикати-ка вон тот бочонок, в нём сидр. Стаканы вон в той коробке, а в корзинке офигенные котлеты, лично для меня, потому как инвалид жевания. Но штучку, так и быть, дам, а то ведь слюнями захлебнёшься!

Барахло общими усилиями растащили по местам, расставили вкруг шезлонги, расселись с удобством. Все, кроме Саймона, ему хвост не позволил. Но на том же самом хвосте ему оказалось вполне удобно, и шезлонг не нужен. Ри даже задумался — что ему-то мешало притащить такие кресла? Вот они, отличия в складе ума. Ему, признаться, было всё равно, он об этом даже не задумывался, а вот поди ж ты — совсем по-другому себя ощущаешь, усевшись не на песок, а в кресло, пусть и тряпичное, купленное со скидкой по случаю.

— Райнэ, первое собрание первой популяции драконов объявляю открытым! — заявила Лиса и принялась разливать сидр по стаканам прямо из бочонка.

— Мне нравится такое начало собрания! — причмокнул Роган. — Очень правильное начало! А что для продолжения?

—