— Ой! Тихо ты, — сказали ему. — Не скачи, кузнечик чешуйчатый, — сказали ему. — Не дёргай рукой, — сказали ему. — Ща в лоб дам, ага-ага, — сказали ему и показали мелкий, но яркий файербол. А последний, изображавший Йэльфа, печально и укоризненно покачал головой, сидя перед ним прямо на полу. Странно, но все опасения и страхи, такие привычные и постоянные, куда-то делись. Будто выключил кто-то эту сторону его личности. Было просто интересно и почему-то весело.

— Есть хочу, — сообщил он, широко улыбнувшись. Вокруг была еда, вкусная и питательная. Целых пять штук. Начать решил с ближайшего, потянулся к его шее… и понял, что парализован. Очень удивился. Какие строптивые! Тяжело повалился набок. Всё равно съем! Съем! Съем! Ар-р-р! Да что ж такое-то? Не шевельнуться! От голода в голове мутится, путы не снять, и магии ноль! Еда, поди сюда! А то мне до тебя не дотянуться!

— Кажется, всё-таки зомби, — покачал головой тот, что возился с его пальцем и пробиркой. Тот, что изображал Йэльфа, тяжело вздохнул и пригорюнился.

— Эх, Саймон! А я всегда хотел спросить — зачем ты нас создал. А теперь и не узнаю никогда…

— Зачем-зачем, — потряс Саймон головой, разгоняя кровавую муть перед глазами. — Магии тут не было, вот и создал, чтобы вырабатывали. Домой я хотел, что непонятно-то? А сейчас я только жрать хочу-у-у!!! — с ходу перешла разумная речь в голодный вой и щёлканье клыков.

Йэльф и Вэйт переглянулись и расстроено развесили уши.

— Но ты же… заботился! — обиженно воскликнул Вэйт.

— А у меня выбор был? — огрызнулся Саймон и опять завыл от нестерпимой муки. Тело требовало еды каждой клеточкой.

— Или не зомби, — ухватил себя за нос тот, что с пробиркой.

— Может, его сразу дальше обратить? Все нервы вымотает, пока ты считаешь. Эй, чешуя! Жить хочешь? — Саймон не испугался, но насторожился и кивнул. Жить хотелось. И есть. Но жить больше. — Быстро отвечай на вопросы, понял? Докажешь, что разумный — будешь жить. Ну-ка, скажи мне, мой трепетный… корень квадратный из трёхсот сорока восьми?

— Издеваешься? — взвыл Саймон, с трудом сфокусировав на нём глаза. — Иди в жопу! Я тебе что — арифмометр? Жра-а-ать!

— Разумный, — хладнокровно кивнул друзьям Донни. — Зомби считать бы начал, они возражать не способны. Кантуем?

— Молоде-ец, — заценил Ри. — Быстро это ты! Тогда тащите его наружу, а я амёбу прикачу.

— Слушай меня, тушка, — присел на корточки черноволосый. — Ты хоть понял, что подох? — Саймон взвыл, Дон принял это за согласие и кивнул. — Вот и славно. Вот по их просьбе, — мотнул он головой в сторону Вэйта с Йэльфом, сидевших в обнимку, как два печальных птенца, — тебя обратили. Что это значит — потом объясню, но за счёт этого ты и имеешь возможность трепать нам нервы, вместо того, чтобы тухнуть в своей норе. Теперь от тебя сплошная головная боль, поэтому сейчас перекинем ещё раз, в дракона. Понимаю — голод, но попытайся, уж будь любезен, какое-то время себя сдерживать.

— Думаешь, легко? — щёлкнул зубами Саймон. В голове мутилось от голода, чудовищного, всепоглощающего. Неимоверных трудов стоило сосредоточиться, чтобы понимать хоть примерно, что этот черноволосый говорит, и давать относительно осмысленные ответы.

— Потому и говорю — попытайся, а не бью морду за дебош, — клыкасто и холодно улыбнулся этот наглец. — Если честно, я бы твою тушку просто уничтожил, гигиены ради, но вот эти двое за тебя сильно трепетно просили, поэтому ты всё ещё есть. Но МНЕ ты не нравишься, поэтому сейчас ты нас совсем уж трепетно попросишь оставить тебя в живых. И не вздумай потом гордо вякнуть, что никого об этом не просил, и никому, мол, не обязан. Ты БУДЕШЬ обязан, трепетный мой, и сильно, и помни об этом во всё время чешуйчатого бытия своего. Дошло? Проси.

— Своло-очи вы-ы-ы! — взвыл Саймон и задёргался в Рогановской «Сети», но черноволосый молча ждал. — Пожалуйста, оставьте меня в живых! — прорычал Саймон, мечтая впиться в эту белую шею и пить, пить, и рвать клыками, и опять пить…

— Сойдёт. Вопросы?

— Своло-очи вы-ы-ы! А потом-то пожрать дадите?

— О-оу! — завёл глаза Донни. — Смотри, не лопни. Всё? Поехали.

Его ухватили всем скопом и куда-то поволокли, и Саймон зажмурился и честно попытался быть сдержанным. Но нос-то не заткнёшь! Эта рука, совсем рядом, такая вкусная, ау-у-у, как пахнет! А потом он провалился в целую гору еды, ароматной, пышной! Знали бы эти сволочи, чего ему стоит держать рот закрытым! Он же сейчас с ума сойдёт! Или уже сошёл? И вдруг наваждение сгинуло, он упал и чувствительно приложился спиной о песок. Чуть хвост не сломал. Сел, потряс головой. Почти все они стояли вокруг, выжидательно на него уставясь, только одного не хватало, с красными глазами. Чего это они?.. А-а! Нет, за еду он их больше не принимает, мозги голодом уже не застит, но жрать всё равно хочется до судорог. И слабость просто безобразная. Если нападут, он не то, что драться — он и встать-то не сможет.

— Ну, и-и? — как это всегда бывало у него со страху, Саймон начал откровенно хамить. Обвёл собрание возмущённым взглядом и наехал: — Хватит пялиться, чуваки, я не экспонат! Обещали же жратвы подогнать, и где?

Дон фыркнул и переглянулся с Ри, с усмешкой покачав головой. Зря они пошли на поводу у Йэльфа. Хам — он в любом облике хам, и в любом мире. А этот, похоже, ещё и глуп. Или просто ещё ничего не понял?

— Попробуй уменьшиться, — вздохнув, посоветовал вдруг Ри.

— Чё? — подозрительно зыркнул на него Саймон.

— Энергоёмкость. Чем больше проявленное тело, тем большей энергии оно требует. Попробуй, сам поймёшь. Ты можешь.

— Да? — но знакомый термин заставил Саймона прислушаться. Маловероятно, чтобы тупой варвар имел представление об энергоёмкости. Да и прозвучало предложение вполне разумно. Как инженер, Саймон это понял и попытался последовать совету. Только… А как это?

— Раскрой сознание, я покажу, — опустился Ри на песок. — Смотри, вот тут, — зазвучал его голос в голове у Саймона. — Представь себе что-то знакомое, какой-нибудь… а, вот у тебя есть подходящая ассоциация из… как ты это называешь? Электроника? Хорошо, из электроники. Вот этот ползун. Потенциометр? Дурацкое название. Но пусть так. Свяжи это со своим размером и уворачивай. Вот. Да. Понял? Всё лишнее уйдёт в пространственный карман. Нет, не отделится, останется частью тебя. Это же не посторонний предмет.