многие женщины плакали, некоторые наспех шептали обрывки мессирианских молитв, но никто не решался заговорить с солдатами.

Первым к нам подошёл тот самый капитан, скандировавший свои требования с палубы. Чёрная тужурка, такие же брюки и строгая фуражка превращали его силуэт в подобие палача – именно такая ассоциация возникла сейчас в моих мыслях (или в голове у Грейси). И это пугало до дрожи…

– Вы всё ещё находитесь на территории Южной Иллиосии, – заявил он, бегло осмотрев всех, кто стоял на берегу. – И здесь действуют наши законы, которые вы вероломно нарушили. Вы задержаны до выяснения всех обстоятельств случившегося. Что же до судна – оно конфисковано, – и офицер подошёл к Эндрю Пейну так близко, что тот мог рассмотреть оттенок его петлиц даже в темноте. – Можете считать, что его у вас вообще не было. Вопросы есть?

Воцарилась тишина, подкреплённая лишь негромкими всхлипами детей и лаем собак где-то далеко-далеко отсюда. Грейси молчала вместе с остальными, однако мне в тот момент показалось, будто она размышляла – и готовилась к чему-то.

– Отлично. Сопроводите их в место временного содержания, – офицер демонстративно развернулся и уже было собрался воссоединиться с сослуживцами, когда Грейси, стоявшая в стороне от общей массы, изо всех сил рванула к нему.

Подоспевшие матросы скрутили её в одночасье, не дав возможности сделать и шага. Но своего она добилась – капитан обратил на неё внимание.

– Что вам? – спокойно спросил он, будто встретил молодую девушку в магазине, а не посреди оккупированного города.

Она проглотила подступающий к горлу комок (незримо стоя на мокром песке, рядом с ней, я чувствовала и это) и, дрогнув, сказала:

– Мне нужно срочно связаться с офицером Кайлом Хиггсом. Он должен узнать, где я. Как можно скорее!

Лицо капитана, слишком серьёзное и бесчувственное для столь юного возраста, на миг выразило удивление – и тут же исказилось в хохоте.

– Вы это серьёзно? Кайл Хиггс? А почему не сам Мессия? Уверен, он поможет вам куда лучше, чем полковник Хиггс! Например, обрушит на наши головы пару замков и уведёт вас в дивные Райские гущи!

– Я серьёзно, – произнесла Грейси, вложив в свой голос лёд всех северных ветров и литую иллиоскую сталь. – Он знает, кто я. И ему не понравится, если выяснится, в какие обстоятельства вы меня втянули…

«Безымянный» капитан не ожидал такой стойкости: прекратив насмехаться, оценивающе пробежал взглядом по хрупкой, но беспринципной девушке и, скрепя сердцем, произнёс:

– Хорошо. Так и быть, пойду вам навстречу – свяжусь с командованием и доложу о случившемся. И очень надеюсь, что вы сказали правду – в противном случае не завидую.

Матросы силой вернули девушку в толпу беженцев и, перегруппировавшись, приказали тем следовать вглубь городка.

Мелиома была небольшим населённым пунктом, не примечательным и абсолютно неважным. Маленький посёлок, с несколькими улочками, двух– и трёхэтажными трущобами, уже полвека нуждавшимися в капитальном ремонте, и парой сотен жителей. Фонари почти не работали – Грейси пришлось идти в кромешной тьме, почти каждую минуту спотыкаясь о камни и рытвины. Жаль, то ей неведомы мои мысли – из рассказов бабушки мне наконец вспомнилось, чем знаменито это место. Именно здесь пройдёт одно из крупнейших танковых сражений Полярной войны – в будущем, 8108-ом году – и войска северян, ценой огромных потерь, одержат верх над превосходящими силами противника.

Но Грейси этого не знала – её мысли и чувства сейчас были заняты совсем другим… Яростью. Из всех бедствий мира она ненавидела не солдат, не войну и даже не Кайла. Нет – она ненавидела свою жизнь. И сейчас могла думать только об этом. С каждым шагом, с очередным вздохом её ненависть только крепла, и хрупкая девушка поклялась, что сделает всё, чтобы изменить судьбу. Даже если для этого ей придётся умереть…

Конвой остановился, и группе пленников пришлось в спешке последовать их примеру. Впереди стояло какое-то строение, слабо различимое в свете карманных фонариков и керосиновых ламп (их матросы зажгли пару минут назад). Издали его было почти не видно, но уже на полпути, миновав каменную ограду и заросли то ли яблоней, то ли вишен, я поняла, что перед нами церковь. Кирпичная кладка, узенькие оконца, пара статуй по бокам и над вратами, отражавших тусклые лучи своим белым мрамором – и, конечно же, высокая колокольня, казалось, взрезающая чёрный саван неба. И тонущая в его закромах своим острым шпилем…

Только зачем мы сюда пришли? Не понимая, я прошла между рядами пленных, на мгновение почувствовав себя одной из них, и оказалась внутри. Церковь пустовала: деревянные скамьи свалили в сторону, чаши и алтари оттеснили в дальнюю часть зала, а иконы, кажется, вот-вот готовились переправить куда-то ещё.

– За мной, по одному! – проскандировал молодой малый, насколько я разглядела, мичман.

В помещении горело несколько керосиновых ламп, едва освещавших опустелые стены, но место, куда повели беженцев, выглядело ещё хуже. Греси Эванс, восьмой из толпы, отвели к лестнице, ведущей в грязный подвал. Сырое, холодное даже для сентябрьской ночи подземелье, куда мне не хотелось спускаться даже во сне. И ведь не было никакой возможности сбежать! Одно дело отпугивать мародёров, а совсем другое – связываться с обученными солдатами. Даже тот склад с наркотиками, воспоминания о котором едва пробивались в бесконечном потоке сновидений, не шёл ни в какое сравнение с этой «пещерой».

Здесь стояла железная дверь – наверное, служившая когда-то для защиты подвала от мародёров или крыс. Про последних думать не хотелось особенно… За ней – большое помещение, неприятный запах которого чувствовался ещё на лестнице. И самое главное – в нём находились люди. Человек пятнадцать, плюсом к тем, кто разделил нелёгкую судьбу моей спутницы. Такие же беженцы, которых здесь называли не иначе как «предатели».

В этой дыре девушка нашла единственную свободную скамью и, сев вплотную к мокрой кирпичной кладке, привела мысли в порядок. Шанс выбраться отсюда оставался – малый, даже скорее невозможный. Кайл. Не забыл ли он её? И если так, мог ли вытащить отсюда? Как бы ни хотела она вспоминать о женихе, бросившем её почти вечность назад, в эту самую минуту он казался ей единственной надеждой. Если Кайл Хиггс её не спасёт, то Грейси не поможет уже ничто.

* * *

«Ничто». С этим словом, не отпускавшим меня с самого рассвета, я пережила первую половину пятничного дня. Пустота – извечный спутник отчаянья. А если в жизни нет ничего, ради чего стоит жить, то какой смысл бороться?

Вот примерно об этом я и думала – сидя в