Дурачек, ставший гением

С того момента, как Лэг пошел на сотрудничество у Венцеля стало получаться много лучше вживаться в его роль. Информация о прошлом острова, в виде легенд, анекдотов, страшных сказок лилась огромным потоком, находя подтверждения либо опровержения в записях, сделанных автоматическими станциями за последние две тысячи лет. И, хотя, иногда отделить зерна от плевел представлялось очень сложным, у Венцеля начала складываться стройная и подтверждаемая документально, версия развития именно этой англомерации людей.

Судя по всему, они происходили из группы изгоев, отринутых по каким то причинам чуть более семисот лет назад, основной популяцией людей, существовавшей тогда на планете. Об этом говорили легенды, которые Венцель обозначил для себя как «Исход». Далее, эта группа людей, очевидно столкнулась с представителями старой Земли, то есть роботами. Никем иным «демоны» из легенд быть не могли. Уж больно описания совпадали. И встретили у этих самых оконечных механизмов не самый теплый прием. Случай столкновения с аборигенами, повлекший жертвы среди последних, действительно имел место быть около семисот лет назад. Возможно, именно это и повлекло за собой бегство пострадавших на этот остров. Куда они, судя по всему, приплыли на корабле. Он четко виден на ранних снимках первых поселений на этом острове. Ну, а далее последовали изоляционистская политика, очевидно вызванная чувством страха перед внешним миром и возведенная со временем в религию. А, вместе с ней, и стагнация развития, поворот на путь экстенсивного освоения ресурсов и общий консерватизм общества в целом. Кроме того, во всей этой истории Венцель нашел одно интересное ответвление. Некие «легенды Дикого Племени», как сам он для себя обозвал этот пласт информации. — Некие смутные упоминания о том, что приплывшие на остров люди не были монолитны по природе своей. И часть из них происходила из некоего «Дикого Племени». Но вот что это было за племя и чем оно отличалось от основной массы переселенцев — понять было сложно. Ибо всякое упоминание об этих людях строжайше преследовалось духовенством. И собирать фольклер на эту тему было не безопасно как для самого «зонда», так и для источника информации.

Вот так, с удивлением, всего через год, Венцель обнаружил, что его информационный родник иссяк. Перестав приносить новые сведения. Новости и легенды шли по кругу. Меняя варианты изложения, но не суть. И он понял, что пора ему переселяться в столицу острова, город Клипер, ибо там, возможно, сохранились какие то официальные документы, повествующие о былых эпохах.

Переезд

Итак, решено, надо менять место жительства. А для этого нужно, как ни странно это звучало, было учиться читать. Лэг этого не умел. Не то, что бы с образованием на Благословенном Острове было все плохо. Просто его родителям как то не пришла в голову такая замечательная идея, как обучения дурачка грамоте. Это Венцель и решил исправить.

Подлизавшись к матери он уломал ее начать учить его читать и писать. Мотивировал свое желание тем, что хочет начать помогать отцу с записями. Дело было в сезон дождей, когда всякая работа прекращалась. Вот мучимая бездельем мать и согласилась, видя в этом лишь очередной каприз взрослого ребенка. Каково же было удивление Вареи, когда ее вечно заторможенный сын в несколько десятков дней обучился письму, счету и, буквально, наизусть выучил Святую Книгу дважды перечитав ее от корки до корки. Ближе к концу мокрого сезона, засыпая на супружеском ложе она поделилась этим с мужем. Тот, подумав, сказал, что, возможно это в природе их сына и напомнил ей, каким дотошным тот бывает, когда делает понятную ему работу.

— Милый, — возразила она. — Но, одно дело простая работа, а другое дело наука. Он сейчас читает и пишет лучше наверное, чем писарь самого Старшого а в святой книге разбирается, наверное, лучше самого Чистейшего Патриарха.

Дирхам призадумался. На Благословенном Острове «старшими» называли глав поселений и волостей. Ему однажды доводилось присутствовать как свидетелю на судебном разбирательстве, творимом таким начальником. Судились два самых крупных местных землевладельца. Потому и судья потребовался не абы какой. Так вот, он прекрасно помнил с какой скоростью тот водил чешуйкой летучей ящерицы по бумаге. Поэтому он просто признес:

— Хорошо, я завтра проверю это. А сейчас давай спать. — И сделав сердитые глаза страшным шепотом добавил — Ибо ты меня уже совсем заездила, женщина!

Получив от жены шаловливый шлепок. Он изобразил обиду, отвернулся и заснул. А на следующий день, как и обещал, устроил своему «дурному» сыну экзамен.

Результаты превзошли все его ожидания. Сын, которого он всегда считал туповатым, которому всякое простое действие, вроде того же приготовления гончарной глины, нужно было тщательно объяснять, раскладывая каждое его действие по полочкам, писал с такой скоростью и так красиво и правильно, что у Дирхама возникли подозрения, что и в Клипере он не найдет писца равного ему. При этом то туповатое выражение лица, которым всегда славился Лэг никуда не девалось. Со стороны казалось, что это полоумный просто чертит линии на тонкой доске палочкой дерева ТорА. Но, стоило заглянуть ему через плечо, как взору представали аккуратные строчки красивого ровного текста.

Откуда! Откуда, демоны меня забери, у полоумного дурочка появился такой талант? — этот вопрос уже который раз задавал самому себе Дирхам. И сам же себе на него отвечал: — Да оттуда, откуда и вся его полезность в доме. От упооства. Ведь Лэг — он дурачек только тогда, когда не понимает что ему следует делать. А когда ему ясно что и как — то за работу можно быть спокойным. Сделает так, что и сам бы лучше не сделал. Так и тут. Стоило объяснить правила чтения, письма и счета и стоило их ему усвоить, как вот те раз — получился идеальный писец. Ведь он и раньше не путал достоинство и количество монет, которые полагалось получить за каждый проданый горшок. А теперь, пожалуй, и песчинки на берегу океана сосчитать сможет. Да! Нельзя его больше дома оставлять. С такими талантами надо его пристраивать на должность… — думал Дирхам. И мысленно корил уже себя за тупость. — Сколько лет потеряно. И что стоило в свое время заплатить за его обучение? Пожалел двадцать монет! А ведь мог давно бы уже их вернуть