Едва исполнительный механизм, который уже стал именовать себя Лэгом, вкатил повозку во двор родного, да, теперь уже, родного дома, как на крыльце неказистой мазанки показался его отец и крикнул ему, что если он еще раз так задержиться в дороге, то его ужин отдадут домашней скотине. Не обращая на это внимание «зонд» поставил рикшу на место так, как это всегда делал настоящий Лэг, а затем, подошел к отцу и с поклоном протянул ему аккуратно завернутые в тряпицу медные монеты — сегодняшний гонорар за проданную глиняную утварь. Лицо родителя, хмурое до сего момента, тут же разгладилось и он потрепал сына по загривку наподобие собаки.

— Лэг, мальчик мой, ты же знаешь как мы с мамой переживаем, когда ты задерживаешься. — сказал он.

— Ну заходи в дом. Там патато уже остыло. Лэг, а точнее, исполнительный механизм, а еще точнее — Венцель, контролировавший его дествия, безропотно проследовал в дом. Жилище было довольно убогое: три комнаты, которые образовывали стены жилища и одна большая, вытянутая вдоль длинной стороны дома, печь, топка которой располагалась почти у самого пола, а дымоходом ей, судя по всему, служила стена, разделявшая дом посередине. Внутренние перегородки были из камня, обмазаны глиной и побелены. Поэтому даже небольшой глиняный светильник, горевший рядом с каким то отверстием в печной трубе, делал ее достаточно светлой. В углу стоял стол, накрытый скатертью, чем то напоминавшей по своей структуре лен. На нем стояла глиняная миска, накрытая такой же крышкой, лепешка, да стоял кувшин чего то жидкого. Усевшись за стол Лэг открал было крышку чашки, но тут же получил по рукам от отца.

— Ты что? Рук не помыл, лицо не сполоснул, молитву не прочел, а за еду уже схватился! — он смотрел на сына осуждающе, но без злости. По его лицу было видно, что подобное происшествие, хоть и не обычно, но и далеко не редко в их семье.

— Прости отец, забыл. Есть хочу. — имитируя поведение слегка умственно отсталого парня пробубнил Венцель. И послушно двинулся в сторону стоявшего в противоположном углу рукомойника. Через минуту, согласно наставлениям отца, умыв руки и лицо, он остановился перед столом, понурил голову и виновато, чуть с плаксивыми нотками в голосе пробасил:

— Папа, я молитву запамятовал.

Это был блеф. Никакой молитвы Венцель никогда не знал, но сейчас отчаянно надеялся, что данная отговорка сработает для деревенского дурочка.

— Как забыл? — встрепенулся отец. Он, конечно, привык к тому, что его недотепа сынок не всегда понимает тонкости и реалии жизни и что некоторые вещи ему нужно объяснять по нескольку раз давая максимально точные инструкции. Но что бы он что то «забыл», такого с ним еще не случалось.

В этот момент из комнаты, очевидно служившей родителям спальней, появилась мать. Заспанная, в одной нательной рубашке, но с лентой в волосах, обозначавшей, как знал Венцель, статус замужней женщины. Ее звали Варея. Это было точно установлено с помощью дистанционного наблюдения с дрона и нескольких аудио-видео ловушек, разбросанных по двору. Вообще их, по началу, планировалось сбросить больше, но Дирхам, как звали отца Лэга, лишних камней на своем дворе не терпел. Даже маленьких. И, что не мало важно, будучи рачительным хозяином, всегда знал что и где у него лежит. Даже такая мелочь, как непонятно откуда взявшийся камень, размером с кулак вызывали в нем чувства неясных подозрений и беспокойства. Поэтому три заброшенных шпионских устройства в настоящий момент лежали в куче камней, предназначенных для скорого строительства очередного навеса. Причем каждый камень, найденный во дворе, Дирхам внимательно осматривал, нюхал, вертел головой по сторонам как бы соображая, откуда он мог здесь взяться. И лишь только проделав все эти процедуры, отправлял его в груду потенциального строительного материала. После таких сцен экспериментировать со шпионской аппаратурой Венцелю расхотелось. И хоть и была нужна информация с подворья Дирхама как воздух, рисковать он не стал. Мало ли. Тем временем, увидев сына, мать всплеснула руками:

— Как же так, сынок? Как же ты запамятовал? Ну ка, повторяй за мной! — сказала она и встав рядом, молитвенно сложив руки под грудью, на распев начала:

— Боже, не смотри в мою сторону и обойди взглядом грехи мои.

— И, ежели увидишь кокой из них, то сжалься надо мной, убогим, и закрой глаза свои на грехи мои.

— И не помни их.

— Да не прогневаю я тебя грехом чревоугодия.

— Да будет так.

И осенив себя знаком круга, повернулась к сыну. Тот то же закончил в этот момент делать знак круга охраняющего и уставился на мать.

— Ну что, вспомнил, наказание мое. — сказала мать с грустной улыбкой.

— Да. — улыбнулся ей в ответ Лэг.

— Ну ка, повтори! — вмешался отец.

Лэг повторил. Очень легко все запоминать, знаете ли, когда твоя память измеряется сотнями пентабайт.

— Ну вот, другое дело, — расплылся в улыбке отец. — Иди ешь и спать. Завтра расскажешь чего видел.

И, приобняв жену, он удалился в супружескую спальню. Лэг, а вернее Венцель, съел сладкие мучнистые корни, запивая их каким то похожим на пиво напитком, и, предварительно задув светильник, отправился в другую комнату, где обнаружил стол, пару стульев, некое подобие платяного шкафа, только сложенного из камня и задернутого пологом и, довольно широкую деревянную кровать, засланную все той же, похожей на льняную ткань, рогожкой и покрытую каким то тюфяком, набитым какими то листьями. Улегшись, Венцель подумал, а не напортачил ли он, задув светильник? Вдруг он то же имел какое то сакральное значение и ему полагалось гореть всю ночь? Помучившись немного этим вопросом, он отдал команду исполнительному механизму перевести тело в режим сна, а сам переключился на другие текущие задачи.

Утро началось не как предполагал Венцель. Отнюдь не с завтрака. А с работы. Отец поднял его до света и отправил месить глину. Правда Венцель в этот момент в теле отсутствовал и искусственный интелект, столкнувшись с трудностью, просигналил ему об этом. Дело в том, что он не знал, в каких пропорциях следовало готовить смесь для гончарных изделий. Точнее не знал, как это делали здесь. Пришлось опять «включать дурочка» и выдавать «Отец, прости, но я забыл как это делать..» И так вот, главное, глаза телячие и в пол…