Взрослый и юноша уже было совсем поссорились, когда в дело вмешалась Гроа, которую сага именует «хозяйкой дома»[337] (дисл. húsfreyja). Ей ясно, что ситуация взрывоопасная, — Торгильс, заложник, повел себя неподобающим образом в доме у Гицура, и наилучший выход здесь просто забыть о случившемся. Задета честь всех участников, и Гроа понимает, что, если дать Гицуру и Торгильсу поругаться, эта ссора станет началом долгой распри, в ходе которой, вероятно, погибнут люди. Гроа берет Гицура за руку и говорит:

Мудрая Гроа проявляет большее самообладание, чем Гицур, понимая, что продолжение ссоры даст повод вмешаться третьим лицам, что повредит и ей, и Гицуру, и его роду. Поскольку даже малейшие оскорбления никогда не забывались, нужно было предлагать компенсацию немедленно — а особенно за кровавые раны. В этом случае именно женщина, а не мужчина игнорирует принцип «зуб за зуб» и показывает тем самым свое понимание природы исландской общественной жизни и распри. Став на пути у Гицура, Гроа сохраняет мир в доме, и Гицур в итоге уступает; в саге сказано, что все притворились, будто ничего не произошло, но «Гицур стал к Торгильсу холоднее, чем раньше». Так шло некоторое время, пока Гроа не нашла нужным вмешаться снова. К йолю на 1242 год «Гроа сделала Торгильсу новую куртку из зеленой ткани, а он подарил Саму свою синюю куртку, которую носил раньше, и с тех они были добрыми друзьями» (глава 1 саги).

Как следует из саги, Гроа играла важную роль в принятии решений в этой знатной семье. По тону «Саги о Стурлунгах» можно заключить, что Гицур очень любил Гроу; у них было много общих детей, и Гицур много лет искал возможности жениться на ней, но церковь не давала согласия на брак из-за того, что они были близкими родственниками. Лишь в 1252 году им удалось каким-то образом получить специальное разрешение и пожениться.

Чтобы прекратить распрю, нужно самое трудное — совладать с ненавистью. Система разрешения споров, возникшая в Исландии, хитроумно обошла это препятствие, отделив кровную месть от собственно поиска возмещения. В Исландии возмещение не равнялось кровной мести, последняя была лишь одной из возможных альтернатив — иными словами, исландца связывал «долг возмещения», а не мщения. Взыскать возмещение за ущерб, каковое утолило бы ненависть и компенсировало потери, можно было разными способами — путем компромисса, принятия виры или убийств (в разумном количестве). Уникальное исландское сочетание северного климата, ярма «экономики неурожаев», рассеяния населения по изолированным хуторам и особой общественно-политической системы предельно ограничивало возможности и амбиции любой социальной группы — говоря коротко, в Исландии было невозможно сколько-нибудь долгое время находиться с противниками в таких отношениях, которые требуют постоянной и полной боеготовности. Исландские методы завершения распри, конечно, не были оригинальными — все общества, практикующие распрю и месть, имеют механизмы замирения, связанные с материальной компенсацией и компромиссом. Однако исландцы, как никакой другой народ, сделались подлинными мастерами достижения мира.

С самого начала эпохи заселения различные социоэкономические и иные факторы сложились таким образом что стремление к компромиссу оказывалось чрезвычайно выгодным и с психологической, и с политической точки зрения. Поэтому враждующие исландцы отлично умели держать свою ненависть в ежовых рукавицах. Даже когда противоречия перерастали из обычной ссоры в полноценную распрю, стороны всегда позволяли третьим лицам и иным доброжелателям вмешиваться и договариваться о компромиссах. Эта склонность, если не страсть, с которой самые различные группы делали уступки, снижали объем требований и поступались принципами, — нечто весьма примечательное, если задуматься о том, с кем именно группам приходилось иметь дело. Подавить собственную злобу весьма непросто, ведь, как говорится в пословице, «мир заключаешь не с друзьями».

Распря в Исландии далеко не всегда предполагала кровную месть. В самом простом случае распря означала долгосрочный взаимно недружелюбный настрой, следствием чего являлись обмены оскорблениями, грабежи или насилие, включая как нанесение телесных повреждений, так и убийства. В рамках обычной распри сталкивались зачастую просто два индивидуума, распря же с кровной местью по определению означала конфликт, в котором две относительно крупные группы лиц применяют друг к другу насилие в течение длительного срока. Ключевое отличие распри с кровной местью — групповая природа взаимной злобы, следствием которой являются не просто убийства, но серии убийств с обеих сторон. Я определяю распрю с кровной местью, практиковавшуюся в Исландии эпохи народовластия, следующим образом. Исландская распря с кровной местью представляет собой форму взыскания компенсации. Для нее необходим высокий уровень взаимной злобы, которая не утихает со временем и приводит к многократному повторению актов насилия. Стороны ведут учет морального и материального ущерба, а также травм и убитых. Осуществление кровной мести понималось исландцами как действие, удовлетворяющее требования чести, по каковой причине акты насилия могли совершаться на протяжении довольно долгого времени, зачастую из поколения в поколение. Каждый акт мести вызывал ответный акт мести. Хотя стороны и старались при возможности заметать следы, лишь в редких случаях пострадавшему приходилось сомневаться, какая группа несет ответственность за причиненный ему ущерб. Максимальная частота взаимных актов оскорбления, а затем и насилия, приходилась на самую раннюю стадию распри. Причиной таких актов была конкуренция, причем, как правило, экономического свойства, то есть в обычном случае речь шла о доступе к тем или иным ресурсам. Взаимные убийства и вызываемая ими ненависть позволяли обеим группам сплотиться, обрести лицо и думать друг о друге в терминах «наши против ваших». С ходом времени оскорбление или оскорбления, с которых все началось, теряли свою важность и даже забывались, и распря жила уже собственной жизнью. Каждое новое оскорбление воспринималось пострадавшими с негодованием и требовало ответа — отсюда «долг» взыскивать компенсацию и «сладость» мести. Взаимные акты насилия продолжались до тех пор, пока у сторон не кончались силы, либо пока стороны не заключали мир по доброй воле или под давлением общества и третьих лиц, либо пока в группе не выходили на лидерские позиции новые поколения, отказывавшиеся продолжать распрю.