не было: он мог часами сидеть за каким-нибудь несложным делом, либо просто перебирать товары на полках и приносить новые, когда кончался запас.

Как-то поздно вечером Синтия внезапно проснулась. Приближалась полночь. В ее комнату проникал аромат благовоний, а из щели под дверью пробивался дрожащий отблеск свечей. Вскочив с постели, девочка услышала, как где-то в доме раздается монотонный голос матери, но слов разобрать не смогла. На цыпочках она вышла в холл и через открытую дверь увидела, что творится в столовой. Потом прошла в комнату к мальчикам и разбудила их, прижав палец к губам, чтобы они не шумели.

Все дети собрались вокруг стола, за которым сидела их мать. Та лишь мельком взглянула на них, не сказав при этом ни слова. Она была очень серьезна и сосредоточенна, а когда начала говорить, голос ее зазвучал резко и повелительно. На матери был длинный черный халат, золотой пояс, а на голове — черная шелковая повязка, на которой золотыми буквами было вышито: «Иегова». Из книг Синтия знала, что это имя Духа Вселенной, которое очень редко произносится вслух.

Большой круглый обеденный стол мама застелила черным бархатным покрывалом, на котором в самой середине был вышит золотом магический круг и разнообразные колдовские символы. Внутри этого круга рядом с медным кадилом на железной подставке стояла большая реторта, под которой горела свеча, и налитая в реторту жидкость кипела, наполняя столовую удушливыми парами. Тяжелый запах мочи или чего-то подобного разносился по всему помещению, хотя мама, судя по всему, пыталась заглушить его благовониями.

Вскоре Синтия поняла, что слова, которые произносит мать, уже встречались ей среди заклинаний в одной из средневековых рукописей. Она-то и лежала сейчас на столе, выполняющем роль магического алтаря.

— Я заклинаю тебя, Шелдон, муж мой и отец детей моих: явись передо мной внутри сего волшебного круга! — читала мать страшным загробным голосом. — Я заклинаю тебя Его именем, которому подвластны все существа— живые и мертвые, ибо при произнесении имени Его элементы меняют свой цвет, воздух сотрясается, море становится черным, огонь бушует и содрогаются недра земли. Имя Его — Иегова!

Я призываю и приказываю тебе, о Дух, сей же час явиться из люб сто места, где ты находишься, и дать ответы на все мои вопросы — ответы, которые соответствовали бы истине и были вразумительными. Явись же передо мной в плотском образе и говори так, чтобы я смогла понять значение твоих слов!

Предстань видимым внутри сего круга и будь покорен моим желаниям! Именем Его я заклинаю тебя и изгоняю оттуда, где ты сейчас находишься, чтобы ты явился передо мной и дал знать, где ты сейчас и где будешь пребывать в дальнейшем.

Если же ты не предстанешь передо мной или не будешь повиноваться моим желаниям, я прокляну тебя и лишу Его спасительного благословения, и ты будешь обречен на вечные муки в геенне огненной, оставаясь там до Судного Дня!

Вечный пламень станет твоим уделом!

Так явись же, Шелдон, дух моего супруга, в этом круге, чтобы повиноваться моей воле целиком и полностью!

Дети замерли, опустив головы в страхе перед тем, что сейчас может произойти. Но в то же время им не терпелось увидеть, как все это случится, как с помощью магии дух отца появится перед ними. Ожидание тянулось нескончаемо долго, и наконец их глаза устали настолько, что в полумраке наводненной парами комнаты уже начало казаться, будто сквозь дым от кадила проступают человеческие очертания. Потом померещилось, что и тени, пляшущие на стенах, тоже становятся похожими на отца. Но Синтия была убеждена, что колдовство наконец-то подействовало и с минуты на минуту начнется разговор с его блуждающим духом. Однако мальчикам все это быстро надоело, глаза их начинали слипаться, и они уже в открытую клевали носами. В конце концов их утомило это бессмысленное занятие матери, и они один за другим пошли спать. Мать не стала их останавливать. Синтия же продолжала стоять рядом с ней, терпеливо ожидая результатов сеанса.

— Почему же ничего не выходит? — спросила наконец девочка.

Когда мать заговорила, голос ее был тихим, но уверенным:

— Заклинания не всегда срабатывают так, как нам хотелось бы, ведь наша магия не всесильна… Есть и другие силы, которым принадлежит гораздо большая власть, и часто мы не можем ее преодолеть. Но я все же думаю, что мои старания не были напрасны: дух папы пытался войти с нами в контакт, только мы узнаем об этом позже — он должен подать какой-нибудь знак. Может быть, ему удастся прорваться сквозь паутину темных сил зла, которые преследуют нашу семью…

— Но почему именно нас?! — испуганно воскликнула Синтия.

— Я и сама не знаю, — горестно вздохнула мать. — Возможно, это как-то связано с дедушкой Барнсом. Может быть, тот колдун, который сгубил его, наложил проклятье не только на него самого, но и на всех его потомков…

* * *

Буквально через три дня, в воскресенье, в страшной автомобильной катастрофе погибли дядюшка Сэл и тетушка Эдна. Они ехали навестить Мередит и племянников, о чем предварительно договорились по телефону на следующее утро после неудавшегося сеанса. Во время разговора они очень тактично намекнули Мередит, что серьезно опасаются за ее душевное равновесие и способность реалистически воспринимать происходящее. Но по дороге им встретился огромный грузовик, у которого неожиданно отказали тормоза как раз на том месте, где дорога шла под уклон, и он на полном ходу врезался в их крохотный автомобиль, превратив его в груду искореженного металла. Сразу же последовал чудовищный взрыв, и в огне погибли все трое — Сэл, Эдна и водитель грузовика.

Сэла и Эдну хоронили в закрытых гробах, потому что во время катастрофы они сгорели почти дотла. Может быть, это как-то было связано с заклинаниями, которые все-таки подействовали, но невероятно искаженным образом — ведь вечное пламя Мередит грозилась устроить не им, а духу своего мужа Шелдона.

Через неделю после трагедии адвокат вызвал Мередит к себе в контору для вскрытия завещания и последней воли погибших. Вся их недвижимость, вклады в банках и все остальное переходило в безраздельную собственность Мередит, то есть теперь она становилась владелицей поместья в восьмидесяти милях от города, всего, что находится в доме, пятидесяти пяти акров земли, на которой располагалась и та самая знаменитая древняя часовня, а также всех непроданных картин Сэла, его контрактов и ценных бумаг. Кроме того, к ней переходили четырнадцать тысяч долларов сбережений и страховка на общую сумму в семьдесят пять тысяч долларов.

В течение следующей