под неестественным углом руки производили жуткое впечатление, лицо Томаса снова стало узнаваемым – ведь у вампиров имеются свои регенеративные преимущества, – хотя кожа, обтянувшая прежде мускулистый торс, выглядела так, словно ей не помешало бы добавить размер-другой.

Но выражение его лица повергло меня в ужас. Брат смотрел на меня глазами цвета ртути, и в его стеклянном взгляде не было ничего, кроме примитивной звериной боли.

– Томас, – прошептал я. – Это Гарри.

Он не ответил. Лишь заморгал от света.

– Слышишь меня?

Он присмотрелся и издал тихий сдавленный звук.

– Адские погремушки… – сказал я.

Лестницы за люком не оказалось, поэтому я, поморщившись, сел, свесив ноги, и спрыгнул в подвал так тихо, как только мог.

Расстояние было ощутимым, но я все же смог не приземлиться на Томаса и не шлепнуться на задницу.

– Пойдем, – сказал я. – Нам пора.

Довольно долго он не реагировал. Затем пошевелился, и оказалось, что я ждал этого момента затаив дыхание. Мой брат был жив.

Но от него мало что осталось.

Звезды и камни… Свартальвы обработали его на совесть. Заковывать в железо не стали – просто избили до такой степени, чтобы он не мог сбежать. Мне бы прийти в ярость, но я понимал, что у сверхъестественных существ такие действия считаются не садистскими, а эффективными. Черт возьми! Им было бы проще убить Томаса на месте, а затем сообщить о покушении на жизнь Этри и объявить, что убийца был нейтрализован. Но вместо этого они придерживались правил договора.

Томас был жив. Но против Голода не попрешь, и, чтобы не умереть, брат питался собственным телом.

– Томас, у нас мало времени, – сказал я. – Поднимайся, бездельник. Нам пора.

Он смотрел на меня, наморщив лоб. Совсем не факт, что он понял мои слова.

– Ну конечно, – продолжил я. – Придется делать все самому.

Я поднял амулет, оглядел помещение, и у меня заныло сердце. Я находился в своей старой лаборатории, где провел бессчетные часы за работой и учебой, варил зелья и накладывал чары, призывал потусторонних существ и поджигал себе волосы – в общем, занимался всякими чародейскими делами. И Молли тоже. На закопченном полу – там, где стояла старая мебель, – виднелись квадраты и прямоугольники, оставленные ножками столов и основаниями книжных стеллажей, а в стенах сохранились дырки, просверленные мною для каркасных полок. Каким-то образом уцелел даже мой старый медный круг призыва, расположенный у дальней стены. Наверное, на него обвалился пол гостиной, тем самым защитив медь от огня.

Но помощи от этого круга ждать не приходилось.

Сам я без проблем дотянулся бы до потолка, ухватился за край отверстия и выбрался из подвала, но сделать это с братом на руках будет чертовски непросто. Проклятье. Зря я не уделил больше внимания изучению магии земли. Изменил бы на пару секунд силу тяжести и в два счета вытащил бы Томаса – но на моем нынешнем уровне мастерства такой фокус займет время, которого у нас нет.

Придется действовать иначе и надеяться, что мы оба не погибнем в процессе. Вперед, Гарри Дрезден.

Я наклонился, старательно обмотал обнаженные участки Томасова тела полотенцами и взял брата за руки. Он со свистом выдохнул, но не шевельнулся. Тело его было неподатливым, как переваренные макароны. Я поразился его массе, но даже легкого человека непросто привести в движение, если он совсем обмяк, и мне потребовалась целая минута, чтобы поднять Томаса и уложить его себе на плечи, как это делают пожарные, вынося пострадавших из горящего здания. Затем я встал прямо под люком, развернулся так, чтобы по пути наверх Томасу не ободрало кожу, и пробормотал:

– Надо было сшить левитационный плащ. У доктора Стрэнджа[76] такой проблемы не возникло бы.

Мне стало стыдно, что в подобной ситуации я трачу время на сомнительные шутки, но я задвинул этот стыд куда подальше – до той поры, пока брат не будет в безопасности, – а затем пригнулся, прикинул траекторию, собрал волю в кулак, направил правую руку вниз и выкрикнул:

– Forzare!

В пол ударила волна грубой кинетической энергии. В полном соответствии с заветами сэра Исаака Ньютона эта же энергия подбросила меня вверх, и я воспарил над камнями, но, как оказалось, неверно рассчитал силу удара. Магия – в большей степени искусство, а не наука, но выполнять точную работу без некоторых полезных инструментов весьма непросто. Поэтому, вместо того чтобы грациозно всплыть в коридор, я подскочил до уровня своего пупка и тут же начал падать обратно.

Я ухватился за край люка и в отчаянии просунул в отверстие одно колено, чтобы обрести лишнюю точку опоры, но назвать такое положение устойчивым было бы крайне затруднительно. Правой рукой я подтянулся изо всех сил, но она была полностью выпрямлена, а в мышцах плеча и спины недоставало сил. Я попробовал поднять Томаса и положить его на пол, но упереться было не во что, а сомнительное положение тела не позволяло напрячься по полной. В мускулах начало припекать, силы понемногу заканчивались, и я, стиснув зубы, сделал новый рывок, которым выиграл пару десятых дюйма, но почти сразу утратил это преимущество.

Я уже начал группироваться перед падением, надеясь, что не ушибу Томаса, но вдруг понял, что его вес больше не давит мне на плечо.

Лара – голубые глаза ее сияли, а щеки оставались розовыми – ловко подняла брата в коридор, а затем бросила мне рукав тяжелого кожаного пиджака, снятого с поверженного эйнхерия. Я ухватился за него.

– Тебя только за смертью посылать, – заявила Лара и вытащила меня из подвала.

– А ты на работе балду гоняешь, – огрызнулся я. – В буквальном смысле.

– Ты об этом? – Она мотнула головой туда, где недавно сидел охранник, и одарила меня мудрой и озорной улыбкой. – Нет. Это была кормежка. Удовольствие требует куда больше времени. Предпочтительно со свечами и шампанским.

Я едва успел убрать ноги, прежде чем она захлопнула люк – мой люк – и задвинула засов, после чего спросила:

– Как он?

Я поднял амулет, чтобы Лара получше рассмотрела брата.

– Голод мне в глотку! – выругалась она.

Склонившись над Томасом, она приподняла ему веко, а затем верхнюю губу, обнажив распухшие десны, покрытые темными пятнами.

– Что происходит? – спросил я.

– Он получил серьезные травмы и давно не кормился. Его Голоду требуется жизненная энергия, и теперь он забирает силы Томаса. Убивает его.

Существование вампира Белой Коллегии представляет собой странный симбиоз. С самого рождения ребенок привязан к демону по имени Голод и живет с ним в нематериальном тандеме. Этот демон наделяет вампира силой, скоростью,