— Конечно! У де Лериды все равно что мишень на спине нарисована, а если он без охраны, то, считай, она еще и светится. Чистой воды провокация. Теперь придется устраивать всех этих пострадавших людей, просто божье чудо, что никто не погиб. Мануэль, вы хотя бы смогли проследить портал?

— Да, но не узнал ничего нового. Точка выхода на краю прорехи Хесед, за периметром. То, что Ллувеллин залег у самой воронки, мы и так знали.

Судя по выражению лица младшего секретаря, он ужасно хотел сказать что-нибудь вроде «проклятье» или «тысяча чертей», но многолетняя выучка взяла свое — он только покачал головой и отвернулся к дороге.

Лео замер на заднем сиденье, кутаясь в отсыревшее пальто, упрекая себя за то, что неосмотрительно открыл рот и обнаружил свое знание латыни. Работа под прикрытием, похоже, последнее, чем ему стоит в жизни заниматься. Вот общение с потусторонними тварями — другое дело. Возможно, стоило не помогать дяде восстанавливать Магистерий, а открыть, скажем, магический зоопарк. Заодно и денег бы заработал.

Куратор больше не обращал на Лео внимания и был занят тем, что костерил де Лериду на бодром французском. Понятными были отдельные, довольно обидные эпитеты.

Куда же Дис подсунула ему жучка? Они виделись два раза, ее шарф он отдал старику садовнику, не в перчатки же?

Нет, это вообще не теплые вещи, когда она их принесла, она ничего не знала об инквизиторе в школе. Жучка она подсунула во вторую встречу, поговорив с Артуром… проклятье, сам же просил Дис поискать информацию о маленьком народце, вот она и поговорила с Артуром… странно было бы, если б она не рассказала ему об инквизиторе. Тот и воспользовался оказией. Своими руками, получается, подставу организовал.

Придурок.

Лео скрипнул зубами, сунул руку в карман, потом во второй — там нашлись только сырые перчатки. Куда же?

Прощаясь, Дис ухватила его за воротник и поцеловала — Лео провел пальцами по краю воротника, потом по швам — и нащупал твердую крупинку. Подцепил ногтями, вытащил, выдрав несколько ниток — вот он, жучок, размером с рисовое зернышко, на тонкой зазубренной иголочке. Если посмотреть на него через увеличительное стекло — то это наверняка будет крохотный скарабей, вырезанный прямо на кристаллике абсолюта. Воткнула в воротник, пока целовала.

Лео провел языком по губам и ощутил горько-соленый вкус пепла. Что ж, дело мести, конечно, важнее. Подумаешь, нарушенное доверие. Все равно они никуда друг от друга не денутся — бабушку в противном случае удар хватит.

Лео посмотрел на обоих инквизиторов, занятых ожесточенным спором, потом приоткрыл окно и украдкой выкинул туда жучка. Конечно, жалко ювелирной работы, но не сама же Дис его резала. И не Визант — он такие поделки не любит. При должном желании жучка даже отыскать можно — колеса машин вряд ли раздавят настолько крохотный кристаллик.

Как же мерзко на душе, и самочувствие просто отвратительное, все тело ноет, во рту гадкий привкус жженой тряпки. Добраться бы до школы поскорее, помыться и лечь на тощий матрац где-нибудь в комнате падре Кресенте, например. Не факт, конечно, что падре снова пустит Лео к себе переночевать, да и будить его как-то неловко, но может, хоть где-то найдется местечко? Может, к Мануэлю попроситься, один черт… Хоть на стульях. Хоть на матах в спортзале.

Лео некстати вспомнил, что в школе ночью не бывает горячей воды, и чуть было не застонал от разочарования. Всего неделя прошла с тех пор, как начались эти события, нараставшие, как снежный ком — и вот он уже совершенно вымотан. И, наверное, близок к помешательству, как никогда в жизни.

Ничего. Завтра все должно закончится. Уволюсь, заберу Кассия — и все-о-о…

Когда машина куратора подъехала к школе, было совсем поздно, заполночь. И хорошо, меньше вопросов возникнет. Мануэль и падре Жасан наконец перестали спорить и мрачно молчали.

— Спасибо большое, падре, — сказал Лео повернувшемуся к ним куратору, — доброй ночи!

Он поспешил выбраться на свежий воздух и дождаться Мануэля снаружи — куратор опять начал что-то тому говорить. Лео посмотрел на темное здание школы — сквозь плотные шторы на втором этаже пробивался свет. Это же кабинет директора, который должен быть заперт и темен, ключи у Мануэля. Кто это вломился в инквизиторское логово?

— Бруно! — Лео помахал выглянувшему сторожу. — Почему у директора свет горит, не знаешь?

— А? — тот, зевая и растирая плечи, вышел на свежевыпавший снег и тоже взглянул на окна. — Так небось, дежурные ходят, господин учитель. Бррр, совсем зима наступила, холодища какая! Что же вы так поздно? — он подозрительно принюхался. — И чем это пахнет от вас? Паленым? Боже-господи, что у вас с лицом?

— На пожаре были, — Лео шмыгнул носом. — А дежурные вообще-то с фонариками ходят, и что им в кабинете директора делать?..

Он на мгновение сосредоточился, дотянулся до поводка Камбалы. Голема он оставил сидеть на крыше мастерской, за водосточным желобом, где никто его не мог обнаружить даже случайно. Камбала поднял голову и осмотрелся — сквозь черные ветви деревьев светились несколько окон интерната на четвертом этаже, где находились комнаты персонала. И почему-то на первом, в интернатском холле, тоже окна светились. Вообще-то свет гасят сразу после отбоя, в десять вечера. Чтобы включить свет на этаже, надо в распределительном щите тумблер повернуть, а это уже в ведомстве коменданта.

— Мануэль, — тихо сказал Лео вылезающему из машины инквизитору, — смотрите, там какая-то иллюминация подозрительная.

В этот момент двери школы открылись, и на крыльцо, прихрамывая, выскочил Фоули — вернее, черный силуэт, опиравшийся на трость, — и шустро пересек девственный снег перед запертыми воротами.

— Та-ак, — протянул Мануэль.

— Бруно, открывай! — гаркнул Фоули. — Господин инквизитор, слава небесам, вы приехали. А то же опять придется этот чертов Надзор вызывать, а вас нет, и людей ваших нет, когда вернетесь — никто не знает.

— Опять убийство? — ахнул Лео.

Сторож, присвистнул, отпирая калитку.

— Почти, — Фоули сбавил громкость и с силой потер лицо ладонью. — Покушение, мать его. Какая сволочь это делает, вот какая? Никого же чужих в школе.

— На кого покушение? — оказалось, куратор тоже выбрался из машины и подошел к воротам.

— На падре нашего… господин инквизитор? — Фоули, наконец, разглядел, что один из инквизиторов чернолиц, а другой и вовсе незнаком, да и машина у ворот хоть и инквизиторская, но гораздо скромнее катафалка де Лериды. — Э-э-э…

— Пойдемте-ка взглянем, что у вас стряслось, — сказал падре Жасан, решительно проходя в калитку, — господин…

— Вотан Фоули, к вашим услугам, директор этого злосчастного заведения.

— Господин Фоули, проводите, пожалуйста, к потерпевшему. Он в сознании?

— В сознании, да. Его пытались задушить. Это еще вечером случилось. Падре только сейчас в себя пришел, выбрался в коридор — я там на него и наткнулся. Я школу обходил, мы с комендантом сегодня дежурим как раз. Подняли только Мэри, медсестру нашу, чтобы осмотрела падре. У него лоб разбит и душили его.