– В романе, вы хотите сказать?

– В дневнике, доктор, в дневнике, – сказалКирьянов. – Ну, а еще какие-нибудь принципиальные замечания есть?

– Вот уж не знаю, можно ли это назвать принципиальнымзамечанием… – подумав, сказал Терехов. – Не вяжется кое-что.

– А именно?

– Вы там порой чересчур много пьете, – а потоммчитесь на задание как ни в чем не бывало. Извините, плохо верится. В конце,после поминок, вы сами описываете, что вся компания, простите великодушно,нахрюкалась чуть ли не до поросячьего визга – и тут ваш полковник объявляетбоевую тревогу, и вы, абсолютно трезвые, мчитесь на вызов…

– Тьфу ты, – повторил Кирьянов. – Совсемзабыл! Очень уж привык к этой штуке, она ж там обычная, как у нас –водопроводный кран… Понимаете, у каждого в квартире, в прихожей, в углу,торчала под потолком этакая полусфера, нечто вроде душа. Достаточно встать поднее и давануть кнопочку… Прошибет неописуемым душем насквозь – и ты сноватрезвехонек, сколько бы ни выпил…

– Ах, вот оно что… – сказал доктор Терехов,стараясь быть бесстрастным. – Полезное изобретение, ничего не скажешь…Здесь бы ему цены не было…

– Пожалуй.

– И не расскажете ли, что с вами было потом? –спросил Терехов. – Заинтриговали вы меня…

– Потом? Четвертое управление. Работа во времени,точнее говоря, в прошлом.

– А в будущем что, не получается?

– Там барьер, – скупо обронил Кирьянов.

– Ну да, разумеется, – задумчиво кивнулТерехов. – Там барьер. По Азимову, по Андерсону, по кому-то еще…Интересно, Азимов у вас не работал?

– Не припомню что-то.

– А Стругацкий, значит…

– Значит, – сказал Кирьянов. – Кстати, вам,как любителю фантастики, будет интересно… Доводилось мне уже потом читать дваромана Аркадия свет Натаныча. «Прозрачные паруса» и «Последний талый снег».

– Не припомню таких.

– А откуда ж вам помнить? – усмехнулсяКирьянов. – Коли они – в спецхране…

– Почему?

– А оттого, что Аркаша Самурай заигрался. Прав былМитрофаныч. Не выдал в сих трудах никаких таких особенных тайн, но все равно,руководство решило, что в них чересчур много от закулисной реальности, а потомулучше перебдеть, чем недобдеть. Ну, знаете, как это бывает… И законопатили обароманчика в спецхран. А может, и правильно сделали, что законопатили. Былипечальные прецеденты, знаете ли. На Земле там и сям обретаются всякиенепризнанные гении – по молодости непризнанные, по смелости идей, по разнымдругим причинам, порой чисто бытовым. Теперь представьте, что попадает такому вруки книжка вроде «Прозрачных парусов» – и, как детонатор, вызывает ассоциации,смелые идеи, позволяет связать воедино парочку, казалось бы, абсолютнонесвязуемых областей знания…

– Трудновато мне представить, – сказал Терехов слегкой язвительностью. – Я «Прозрачных парусов» не читал.

– А хотите?

– Не отказался бы. У вас что, с собой?

– Да нет, конечно. Говорю вам, в спецхране.

– И кто ж меня пустит в ваш спецхран?

– Почему нет? – пожал плечами Кирьянов ссовершенно непонятным выражением в глазах. – Можно устроить…

– Был бы вам благодарен… – поклонился Терехов, ужене скрывая язвительности. – Значит, у вас там этакая полиция времени?

– Да нет, не совсем. – Задач там много, и ониразносторонние. Я, например, снимал людей с «Титаника». Может, помните, былтакой лайнер…

– Помню, представьте, – сказал Терехов. – Имного сняли, позвольте осведомиться?

– Всех, – сказал Кирьянов бесстрастно. –Когда отплыли все шлюпки и он стал погружаться, тут мы и заработали. Могу вамсказать по секрету, что на дно он шел уже пустым. Вообще с кораблями вроде«Титаника», о которых заранее известно, что они потонули на большой глубине, ато и пропали без вести, очень легко работать.

– Насколько я помню, до «Титаника» все же добралисьглубоководные аппараты?

– А толку-то? – хмыкнул Кирьянов. – Заранее былоясно, что ни единой косточки они не узрят – за десятки лет их надежнорастворяет морская вода, это всем известно и не вызывает ни малейшихподозрений. Еще легче с теми кораблями, что до сих пор считаются пропавшими безвести – там можно было работать практически в открытую. Вот с «АдмираломНахимовым» оказалось не в пример потруднее – туда примчались спасатели, сталивылавливать трупы, пришлось подбрасывать чертову уйму биоманекенов…

– А зачем? – спросил Терехов. – Ах да, я изабыл… Кадры?

– Кадры, – сказал Кирьянов без улыбки. –Самый простой и легкий способ пополнять ряды. Среди всей этой публики эпохипарусного флота полупиратов-полуисследователей столько подходящего народа, чтоможно грести каждого второго, не считая каждого первого. Назвать бы вамкое-какие имена – ахнете…

– Представляю себе, – сказал Терехов. –И Магеллан, чего доброго, у вас, и капитан Кук…

Кирьянов загадочно улыбался – с чересчур уж раздражающейуверенностью в себе, какой не полагалось пациенту психушки, и Терехова этонеприятно задело.

– Значит, вы твердо стоите на том, что это дневник,а? – спросил он, попытавшись улыбнуться столь же загадочно.

– А так оно и есть.

– Да-а? – протянул Терехов. – А знаете, где явчера был? Не пожалел времени. Заглянул к вам домой, с супругой побеседовал, впожарной части вашей с людьми поговорил… Интересные вещи выяснились. И женаваша, и сослуживцы категорически не упомнят, чтобы вы за последние нескольколет в какую бы то ни было командировку отлучались. Как жили в нашем городе, таки жили.

– Ах, вот оно что… – лениво поморщилсяКирьянов. – А вы еще не поняли? Ну да, конечно, в каком-то смысле я и неисчезал никуда… А зачем? Технология гораздо изощреннее. На моем месте былбиоманекен. У нас их отлично умеют делать, могу вас уверить. По сути, полнаякопия. Замени меня… или, скажем, вас, никто и не заметит подмены. Полноеподобие. На творческую работу это создание, сразу уточню, неспособно – так чтоесли подменить им, ну, хотя бы физика-теоретика, Ландау какого-нибудь, никакимивыдающимися открытиями «Бим» публику не порадует, поскольку к самостоятельнойвысокой интеллектуальной деятельности абсолютно неспособен. Ну, а заменитьрядового пожарного или рядового, уж не обижайтесь, психиатра гораздо проще. Полнаякопия.

– Хотите сказать, он и с вашей женой вместо вас спал?

– Ага, – безмятежно сказал Терехов. – И впреферанс с мужиками резался, и пиво пил, и с женой спал…

– И вы об этом так спокойно говорите?

– А что тут такого? – с некоторым удивлениемспросил Кирьянов. – Это ж не сторонний какой-то хахаль, это, если прикинуться,я сам, мое точное подобие, прекрасно имитирующее именно мое поведение… Подэлектронным микроскопом не отличишь.