с сентября 1916 года. Но, с учетом инфляции почти в 320 %, и так невеликие деньги превращались в сущие крохи. Прожить на них даже одному человеку, даже ведущему постоянный полуголодный образ жизни, не представлялось возможным. Во всяком случае в городе, где, помимо затрат на еду и одежду, вдобавок требовалось снимать себе какой-нибудь угол. Что уж было говорить о семейных, что потеряли всякую возможность содержать своих детей!

Хотя, кое-какие попытки встроить инвалидов в общество предпринимались. К примеру, некоторую надежду виделось возможным возлагать на труд чиновников Всероссийского союза городов и Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам, в представительствах которых предпринимали немало попыток пристроить очередного увечного солдата к той или иной работе, либо же направить такового на должное обучение. Но масштабы их возможностей и количество людей требующих подобной помощи были несравнимы. Потому большинству, что не сумеет приспособиться к жизни калеки, предстояло потихоньку угаснуть в ближайшие годы. Такова была суровая правда жизни.

Не минула чаша тяжких потерь и Императорский Военно-Воздушный Флот. Причем, они оказались как бы ни самыми крупными в процентном соотношении к списочной численности личного состава по сравнению с прочими видами войск. Во всяком случае, в среде летчиков, которых за всю войну удалось подготовить 3765 человек, а ныне продолжали службу всего 1378 авиаторов. Из пилотов же довоенной подготовки вообще уцелел лишь каждый десятый, треть которых уже были списаны на гражданку по состоянию здоровья.

Особенно сильно досталось русским летчикам в заключительный период войны, когда немцы бросили на Восточный фронт практически всю свою истребительную авиацию, натасканную на менее опасных для них англичанах и французах. Почти четыре месяца не прекращающихся воздушных боев над землями Австрии, Чехии и Германии стоили Российской империи свыше двух тысяч пилотов и членов экипажей. Конечно, при этом основные потери пришлись на бортовых стрелков, но и пилотов погибло 514 человек. А сколько было уничтожено самолетов! В воздушных боях; от действий ПВО; в результате аварий или же налетов вражеских бомбардировщиков на аэродромы; по причине выработки ресурса планера, в конце концов, ИВВФ лишился 3627-ми машин. Всего за квартал с копейками! Да схожее количество самолетов в целом было произведено в стране за первые два года войны! Благо броня и парашюты отработали свое предназначение на все сто процентов, и русская авиация не сточилась в ноль при перемалывании австрийских и германских сил. Но средств на восстановление ее боеспособности в стране более не имелось. Если в сентябре Государственная дума без особых возражений приняла военный бюджет на будущий, 1918-й, год в затребованном армией, авиацией и флотом объеме, то уже в декабре его срочно пересмотрели, сократив едва ли не в двадцать раз. Причем особенно сильно пострадали производители вооружения, включая авиастроителей. Мало того, что срочно прекращались все заграничные закупки, откуда до сих пор приходилось ввозить до четверти потребных авиационных двигателей, так еще заказ на новые аэропланы безжалостно резался в силу совсем скоро ожидаемого получения сотен трофейных машин из авиационных частей и с армейских складов Германии. Последнее было одним из пунктов соглашения о перемирии предложенных французской стороной, и великий князь не стал ему противиться, тем самым сильно подставив, как себя, так и людей обеспечивавших целостность фундамента, на котором зиждилось его собственное устойчивое положение в армии и на внутрироссийском политическом олимпе. Потому-то он последние два месяца и разъезжал с визитами по авиационным заводам страны в надежде выработать план спасения, и себя, и отрасли. Постепенно продвигаясь от одного производителя к другому он, наконец, добрался до оставленного на десерт главного поставщика лучших отечественных аэропланов. Так 14 марта 1918 года командующий ИВВФ оказался в Нижнем Новгороде, где после двух дней чествования высшим обществом города и посещения многочисленных госпиталей, смог таки уделить внимание основной причине своего визита.

— Что же, время обеда подойдет еще не скоро, так что, если ни у кого не имеется возражений, предлагаю отведать горяченького чайку для окончательного сугреву и после проследовать в цеха завода. Поверьте, Александр Михайлович, у нас имеется, чем вас удивить, — вырвал его из очередной круговерти тяжких дум голос Алексея. Хотя какого Алексея? Алексея Михайловича! Владельца заводов, газет, пароходов, как тот сам шутливо именовал себя, имея на то полное право по причине действительного владения всем перечисленным. И пусть газета была заводской малотиражкой, а пароходы являлись парой речных буксиров тягающих по Волге и Оке баржи со всеми потребными авиастроителям грузами, уличить его в преувеличении своего состоянии не виделось возможным.

— Чай, действительно, будет уместен, — не стал возражать великий князь. Хоть алкоголь несколько согрел и разогнал кровь, горячительное питье никак не могло заменить горячее. А простыть и заболеть у него сейчас не имелось никакого права. Слишком уж много забот и хлопот требовало его непосредственного внимания, чтобы позволить себе провести в постели неделю или две. — Пусть мне и не терпится перейти к осмотру ваших новых достижений, господа. Ведь удивлять у вас получалось всегда. — Сразу рубить с плеча, что казна аннулирует все свои заказы на столь превосходные, но столь дорогостоящие, аэропланы, что выходили из ворот завода «Пегас», он не стал. Сперва действительно хотелось посмотреть, чего же такого добились наиболее прославленные авиастроители империи за годы войны, помимо значительного расширения своего производства.

— В таком случае, с вашего позволения наша экскурсия начнется с моторосборочного цеха. После доставки и запуска того новейшего оборудования, что было заказано для устройства отдельного моторостроительного завода, мы, наконец, получили возможность лить металлы под давлением. Последнее тут же сказалось на долговечности работы мотора, который мы нынче прочим на смену изрядно послужившему З-5. — Действительно, простое литье в кокиль или же вообще в земляную форму сильно ограничивали допустимые размеры производимых из алюминиевых сплавов головок поршней авиационных двигателей. Не то, что их невозможно было отлить в больших габаритах. С этим проблем как раз не имелось. Но вот рабочие нагрузки такие изделия не держали совершенно, разваливаясь уже спустя десять — двенадцать часов работы.

Обговорив в течение чаепития ряд заинтересовавших Александра Михайловича технических моментов двигателестроения, вся честная компания весьма скоро покинули кабинет директора завода «Пегас» с тем, чтобы оказаться в его истинном сердце.

— Ого, это действительно впечатляет! — не смог остаться равнодушным великий князь, стоило ему ознакомиться с характеристиками выставленных для демонстрации группы двигателей построенных с максимально возможной унификацией деталей. — И вы утверждаете, что они смогут нормально работать даже на обычном автомобильном бензине?

— Совершенно верно. Конкретно данные экземпляры, — Алексей обвел указкой первую пятерку презентуемых моторов, — создавались именно для гражданского воздушного флота, где за качеством топлива попросту невозможен столь же жесткий контроль, как в