— Нет, но я всегда хотела брака, а не детей. Это то, к чему я отношусь твердо и не собираюсь менять свои убеждения ради его нужд. Я многим пожертвовала ради наших отношений, но я совсем не держу на него зла и не сожалею об этом. Однако для чего-то столь важного, что безмерно меняет наши жизни, бар находится на том месте, где он должен встретиться, чтобы это произошло.

Я пригубила свой напиток.

— Я уважаю это. Чем тебе пришлось пожертвовать ради Хавьера?

Леона печально улыбнулась.

— Это часть моей независимости — каждый мой шаг находится в тени системы безопасности, которая с годами только ухудшилась. Кое-кто из моей семьи, многие из них, не одобряют его. Особенно то, кто его друзья и каким бизнесом он руководит и в чем участвует. Как только мы поженимся и у нас появятся дети, это укрепит мое решение — я, без сомнения, потеряю семью, которая поддерживает со мной связь.

Поджав губы, я провела руками по волосам, размышляя над тем, что она рассказала.

— Мне жаль твою семью, но если они не могут принять твое счастье и твое решение, тогда они не стоят того, чтобы быть с ними в твоей жизни.

— Я знаю, — она схватила меня за руку и сжала. — К сожалению, это не избавляет от разочарования и боли. Давным-давно мне пришлось перестать жить в соответствии с ожиданиями других и проложить свой собственный путь. Это одна из причин, по которой я в конце концов переехала на Коста-дель-Соль из своего родного города.

Я улыбнулась ей.

— Ты когда-нибудь вернешься в Барселону?

— Сомневаюсь в этом. Моя жизнь здесь, рядом с Хавьером.

Комок беспорядочных эмоций застрял у меня в горле.

— Я чувствую, что хочу расплакаться от того, какие вы двое милые.

Леона со смехом откинула голову назад и поднялась на ноги, отправляя свой мусор в мусорное ведро, я последовала за ней. Мы улыбнулись друг другу. Мы прикончили все тапас на четверых, и я ни о чем не жалела, так что объедков не осталось.

Я держала в каждой руке по две разные бутылки, Леона указала на белое вино. Я схватила два бокала и вышла на террасу, быстро налив нам приличную порцию. Я знала, что она не была за рулем, так что больше, чем обычно, было бы нормально.

— У меня нет никаких подруг, — призналась Леона. — Уже много лет. Я забыла, каково это — позволить себе расслабиться в компании другой женщины, не задаваясь вопросом о ее намерениях.

Я повернулась к ней лицом, но ее взгляд был прикован к закату. Видение, о котором я могла бы с радостью рассказывать каждый день. Это было преимуществом продажи этой виллы и одной из главных причин, по которой мои родители приобрели ее.

— Я не такая, как они, — честно сказала я.

— Я знаю. Когда Нико представил тебя нам, я сразу поняла. Приятно, когда рядом еще одна женщина. Слишком много мужского эгоизма и глупых мнений.

Моя грудь содрогнулась.

— Должно быть, это энергия большого члена, она всеобъемлющая.

Она повернула голову в мою сторону и подмигнула.

— Это ты мне говоришь, — сделав глоток своего напитка, она продолжила наш предыдущий разговор. — Ты что, не веришь в брак?

Я сняла ворсинку со своих шорт и скрестила ноги.

— Брак, по сути, это что-то вроде бумаги — юридический документ. Нужен кто-то незабываемый, чтобы я согласилась выйти замуж не потому, что я не хочу этой необыкновенной любви — потому что я хочу, — а потому, что я боюсь, в ужасе от того, что даю комуфто нож, чтобы отрезать важные части меня, и каждую секунду доверяю ему, что он этого не сделает. Как бы ты продолжала жить, если бы это они размахивали окровавленным ножом, а у тебя были бы шрамы, свидетельствующие об этом? Брак запирает тебя, из которого нет выхода, и если это случится, ты не сможешь так легко уйти.

Леона перевела дыхание.

— Даже с любовью всей твоей жизни, у тебя все равно — время от времени — будут тихие голоса в глубине твоего сознания, которые изо всех сил стараются саботировать тебя. Единственный способ избавиться от них — жить и продолжать показывать им, что у них нет достоинств. Верь, что все встанет на свои места. Если они этого не сделают, значит, этому не суждено сбыться.

— Забавно, но я верю, что все происходит по какой-то причине, даже если это не очевидно, почему, — мои губы скривились. — Но Нико выводит мои проблемы с доверием на новый уровень.

Она фыркнула.

— Я не удивлена. Этот человек может быть настолько скрытным, что даже его самым близким друзьям хочется разбить ему голову о стену, чтобы вбить в него немного здравого смысла. Я всегда говорила, что женщина, которую полюбит Нико, должна быть святой, чтобы иметь дело с его постоянным дерьмом. У него доброе сердце, но в нем есть мерзкие и откровенно коварные стороны, которые я терпеть не могу.

Я сделала очень большие глотки вина, радуясь, что оно попало в точку. В том, что рассказала мне Леона, не было ничего такого, чего бы я не знала, но это все равно заставило меня встревожиться.

Я презирала то, что что-то внутри предостерегало меня, как будто зная, что где-то на этом пути я стану жертвой других ролей, которые он сыграл.

— Ты любишь его? — спросила она через мгновение, наблюдая, как я допиваю остатки в бокале и наливаю еще.

— Как можно не любить Нико? — возразила я.

— Не из-за его имени или денег, а из-за того, кто он есть?

— На самом деле, меня это не волнует, я бы предпочла, чтобы он был нормальным парнем, — я потеребила кольцо в носу. — Ужасно это говорить, не так ли?

— Нет, я чувствовала то же самое с Хавьером. Это просто доказывает, что ты единственная для него, — она пожала плечами. — Наши мужчины никогда не будут сидеть за столом и корпеть над бумагами по восемь часов в день. Их всегда будут хорошо знать, иногда даже бояться. Много информации, в которую я не посвящена — по собственному выбору, — но мы не глупы, мы чувствуем больше, чем знаем, о происходящем вокруг нас.

Румянец разлился по моей груди от обильного количества вина. Я почувствовала, что мои щеки тоже запылали. Подавив зевок, я начала извиняющимся тоном:

— Я не хочу быть грубой и выгонять тебя, но утром мне на работу, и я готова завалиться спать.

Стеклянные глаза Леоны встретились с моими, но не