«Надо разобрать сумки», – пробежало в голове.

Сумки! Какая чушь. Чушь, а надо – вот что смешно. Так смешно, что…

Она затащила пакеты в квартиру. Машинально, словно робот, начала раскладывать продукты – сыр в сырную коробку, ветчину – в контейнер, масло – в масленку. Селедка, апельсины, печенье.

Взгляд упал на пакет из «Детского мира».

Господи! И за что ты мне посылаешь такие испытания! За что? Можно бить по щекам, по почкам. Можно. Но ведь не так – наотмашь! Так, что останавливается сердце!

Нет. Нет. Надо взять себя в руки. Потому что есть мать, есть Гаяне. Есть эти две старухи, за жизнь которых она отвечает.

Она заставила себя встать и пошла в комнату Гаяне.

Та сидела на кровати и смотрела в одну точку.

Ольга села рядом.

– Никто не умер, Гая. Все живы. У каждого свой выбор, в конце концов. Когда-то его сделала ты. Потом мама. Дальше я. – Ольга помолчала. – Теперь она. Все имеют право. И жизнь, кстати, вовсе не закончилась.

– Закончилась, – прошептала Гаяне. – Для меня – закончилась. Все у меня отобрали. Все. Ничего не оставили. Вот только вопрос – почему? За что, Леля?

Смотреть на нее было невыносимо. Слушать ее было невыносимо. Жить было невыносимо.

– Гаечка! – тихо и твердо сказала Ольга. – Мы с тобой все уже знаем. Мы с тобой – самые сильные. Но через два дня я забираю маму. Она еще очень плоха. И нам надо придумать, ЧТО мы ей скажем. Понимаешь? Ну хотя бы на первое время!

– Придумаем, – эхом отозвалась Гаяне. – Что-нибудь придумаем.

Ольга кивнула и встала с кровати.

– Выпей успокоительное и ложись. А потом будем обедать. Ну не пропадать же такой вкусноте!

Она вышла из комнаты и подумала: «Господи! Только дай силы! Пожалуйста! Дай силы пережить еще и это!»

* * *

Елена ходила по квартире и радовалась так, будто не была дома тысячу лет.

Сразу взялась протирать пыль и расставлять посуду на кухне.

Горевала, что в этом году не наряжали елку.

– Ну мам! Не до этого было, все же свалились, – вяло оправдывалась Ольга.

Мать продолжала ворчать:

– Ребенку все равно нужен праздник. Ощущение праздника, подарки под елкой, мифический Дед Мороз. Ты, кстати, Лелька, верила в Деда Мороза лет до одиннадцати! Слышишь, Гаечка! – И Елена смеялась.

Про Машку было придумано – уехала к подружке в Ригу.

С Арсюшей, разумеется. Переменить обстановку.

Елена сокрушалась и ругала дочь – отпустить в такую даль, после болезни! Ну хотя бы одну! А тут еще с мальчиком!

Ольга отмалчивалась и переглядывалась с Гаяне. Та крепилась из последних сил – только бы не навредить Елене. Это было сейчас главное, главнее собственного страдания.

Где-то через неделю Елена, словно что-то почувствовав, начала нервничать.

– Звонила Машка? – без конца спрашивала она. – Когда? На мобильный? Тебе на работу? А почему не домой? И со мной даже ни разу не поговорила – после больницы. И с Гаей. Нет, что-то здесь не так! На нее не похоже, – Елена, сомневаясь, качала головой. – Ты ей скажи, чтобы она НАМ позвонила! – теребила она дочь.

Однажды зашла в Ольгину комнату среди ночи.

– Леля, – потребовала она, – скажи мне правду! Я же чувствую – с Машкой что-то случилось! Или – с Арсюшей? – и она, побледнев, положила руку на сердце.

Ольга села на кровати и вздохнула.

– Не мучай меня, мамуль! Все в порядке с твоей Машкой. И с Арсюшей тоже! Все живы и здоровы! Вот как ты думаешь, могла бы я работать, есть, пылесосить, спать, наконец, если бы с ними что-нибудь случилось?

Елена пожала плечами:

– Не знаю, Лелька. Но чувствую – что-то здесь не то и не так!

Умная и спасительная мысль ворвалась в голову стремительно, как все неожиданное.

– Влюбилась твоя Машка! Там, в Риге! И не до нас ей теперь! Так накрыло, что она не в себе. Поселилась у своего возлюбленного, понимаешь?

Елена широко раскрыла глаза:

– Да что ты, правда, в самом деле? Нет, я, разумеется, за нее рада, но… – растерянно пробормотала она. – Но все равно – странно. Ведь не Ирка она, в самом деле! Чтобы так на все наплевать!

– Не Ирка, – тяжело вздохнула Ольга. А про себя подумала: а ведь недалеко, господи боже мой!

– И все же, – продолжала настаивать Елена, – ты ей скажи, пожалуйста, скажи – чтобы она позвонила домой. Мне и Гае. Мы только послушаем ее голос и успокоимся! Я тебе обещаю!

– Хорошо, мама, – устало ответила Ольга. – Скажу. Попрошу. Как только, так сразу. Но учти – она и мне звонит крайне редко! Видно, очень занята, – проворчала она.

* * *

Делать ничего не хотелось. Вот просто ничего. После переживаний и страданий наступил момент полнейшего безразличия. Не хотелось ни пить, ни есть, ни переодеваться, ни стричь отросшие и поседевшие пряди, ни делать маникюр.

Утром, тяжело сползая с кровати (как столетняя старуха, ей-богу), она еще долго не могла встать и заставить себя совершить простые, привычные и обязательные вещи – принять душ, вымыть голову, накраситься и выпить кофе.

А приходилось – на нее смотрели две пары встревоженных и родных глаз. Беспокойные и тревожные Гаяне, которая знала все, и ничего не понимающие, но не менее беспокойные и тревожные глаза матери.

Ольга натягивала на лицо приветственную улыбку, причмокивала – якобы с удовольствием – горячим кофе:

– Гаечка, вот никто, кроме тебя, так кофе не сварит!

Забирала бутерброды, приготовленные матерью.

– Мама! Ты опять! У нас три буфета на этаже и два кафе!

Красила в прихожей у зеркала губы, прыскала на шею духами. (Господи! Провались все пропадом! Вместе с этой помадой и этими духами!)

Надевала шубу и сапоги, а в это время в коридоре плечом к плечу стояли две ЕЕ старухи. Следящие за каждым ее шагом, за каждым действием. Внимательно, осторожно, тревожно. И с огромной любовью на усталых, измученных и морщинистых лицах.

Две ее старухи. Все, что осталось у нее в жизни.

* * *

Письмо на электронку пришло от Машки через два месяца. Письмо короткое, без подробностей:

«Леля! Прости! Не нашла смелости посмотреть тебе в глаза и озвучить всю правду. Потому что если бы наш разговор состоялся глаза в глаза, я бы никогда не смогла этого сделать. Прости и не осуждай! Если сможешь! Дело тут вовсе не в Ирке – она для меня чужой человек. Кстати, не такой плохой, как все вы думаете! Дело тут В ШАНСЕ. Который дается один раз в жизни. В Москве, несмотря на то что все меня (с самого детства) считали почти гением, ну или очень способным человеком, у меня ничего не получилось. Все коту под хвост, все не так. И на работе, и в личной жизни. Попробую здесь. Здесь, как считается, нужны только острые мозги, усилие воли и «каменная» задница. Тогда можно всего добиться. А когда еще есть и деньги и связи, которые никто не отменял!..