в Китае ему, всего вероятнее, и вовсе не протолкаться. Следовательно, Китай неспособен к военному прогрессу».

«Правда ли это», – спрашивает синолог? «Я желал бы вполне доверять этому; но вот что представляется мне крайне изумительным. Если г. Пржевальский действительно близко ознакомился во время своего путешествия с китайскими войсками, то зачем же он при описании их пользуется печатным источником» [604]?

И тут Георгиевский пытается обвинить Пржевальского в «плагиате», приводя данные из статьи офицера Генштаба РИ подполковника Бутакова, ссылаясь на некоторые смысловые параллели в их освещении событий.

Для сравнения заглянем в архив журналов того времени «Издательства ВУК ГШ. Спб.». Зададим вопрос, почему Пржевальский и Бутаков должны были по-разному писать об обмундировании, вооружении, обучении и казармах одной и то же Армии, в одно и то же время?

Если верить домыслам учёного-синолога, то так же офицеры: Барабаш и Матюнин, Бутаков и Громбчевский, Грум-Гржимайло и Петровский, ну и конечно сам Пржевальский, – просто какие-то бездельники, переписывающие друг у друга донесения и отчёты о своей проделанной работе в Военное министерство, нанося тем самым колоссальный урон обороне государства.

Чтобы ещё раз убедится в правильности своих выводов и правоте Пржевальского обратимся к тому же журналу и статье «Записка о современном состоянии вооружённых сил Китая в Тарбагатайской и Илийской областях г-л м-ра Щетинина 1885 года». Здесь генерал полностью подтверждает мнение Пржевальского, что отсутствие дисциплины среди офицеров разлагает китайскую армию.

Щетинин писал: «По части строя войск царить полная неопределённость и предоставлен широкий произвол личному усмотрению и вкусу войсковых начальников, которые вольны практиковать те виды строя, которые им более нравятся. Современная дисциплина частей войск юнов [605] и луинов [606] – весьма слаба. Причина упадка дисциплины – неправильное отношение к интересу солдата начальствующих лиц, наживающихся за счёт солдатского содержания, а также крайне неудовлетворительными, как в нравственном отношении, так и в смысле образования. И для того, чтобы из этого, так сказать, сырого материала вышел действительный солдат, нужны другие начальники и офицеры, с более честным направлением. Правила для быта и вообще внутреннего порядка в войсках не установлены, и в этом отношении китайский солдат предоставлен самому себе, – в чём опять-таки вина офицеров. Не смотря на строгость наказаний, китайские войска остаются вполне не дисциплинированными. Как например: чиновник, имеющий чин полного генерала, заявил, что он ничего не может сделать со своими солдатами, так как они не хотят его слушать».

По мнению другого генерала А.Я Фриде: «В случае продолжительной стоянки, начальники лянзы (подразделение, равное батальону. – Прим. автора) приказывают строить глинобитные крепости в ускоренном темпе. Обычай устраиваться подобным образом, кроме сохранения контроля над солдатами, имеет цель предотвратить их побег из расположения части, а также пристрастие к опиуму китайцев, что нарушает правила несения караулов».

Полковник Я.Ф. Барабаш подтверждает следующим: «О китайском солдате нельзя с похвалой отозваться как о составной части целого. Прежде всего о взаимосвязи его с офицерами. В итоге китайские войсковые части не способны к воодушевлению и порыву, делающим чудеса [607]». Далее он продолжает: «Вооружение во внутренней Монголии состоит из ружей, – имеются пистонные и фитильные, пик, луков и стрел. В целом оно содержится в безобразном виде, ржавое и с раковинами от коррозии. Войска же в провинции Сычуань, расположенные на крайнем западе собственно Китая, по сведениям газеты «Chaina Mail», также не получили правильной организации».

Ну, а Георгиевский делает свой весьма неопределённый и размытый вывод: «При громадности населения Небесной Империя и при ее быстром прогрессе в военном деле, трудно сказать, какими боевыми силами она располагает теперь и будет располагать на следующий год».

Любой специалист в военном деле понимает, что мало иметь в руках современное оружие, нужно уметь его эффективно применять таким образом, чтобы «число попаданий из этого оружия намного превосходило число промахов». А палить «пушкой по воробьям» сможет любой. Черту всем этим сомнениям по поводу докладов Пржевальского можно выразить в мысли, которую сформулировал военный аналитик того времени И.В.Дальченко. Давая оценку Китайской армии в журнале «Вестник Европы», он писал:

«До 1900 года большинство китайских войск являлось временным лишь уличным сбродом, нанимавшимся на случай необходимости, а постоянной армии в европейском смысле слова не существовало. Отсюда и явилась общая характеристика китайских войск того времени, как негодных к серьёзной войне, трусливых, плохо обученных, плохо вооружённых [608]. Она будет сильна и качественно могуча только тогда, когда офицерский её состав будет взят и образован также от народа, а не от чиновничества».

Как мы видим, – не один Пржевальский докладывал информацию подобного рода в Генштаб своей Армии, а также другие разведчики, командированные в 1880-е для изучения Армии Китая: Б.Л. Громбчевский, Я.Ф. Барабаш, Г.Е. Грум-Гржимайло, а также наш консул в Кашгаре Н.Ф.Петровский.

По поводу тех, кому не нравилась его «доблестная решительность» у Николая Михайловича был веский аргумент: «Пусть попробуют туда сходить синологи, со своею китайскою грамотою и плаксивыми проповедями мира».

Оценкам синологов в свой в адрес Пржевальский выразил в статье «Как путешествовать по ЦА»: «При полном успехе путешествий всё же не обойдётся без единичных проявлений недоброжелательства и литературного «лаянья». Не советую пускаться в бесплодную полемику… Насколько же верен тот или другой взгляд – решит будущее».

Как мы видим, Пржевальский, как личность, обладающая высокими душевными качествами, не особо замечал колкостей в свой адрес, а ограничивался всего лишь парой реплик. Современная оценка взглядов Пржевальского в XIX веке не встречала восторга и у некоторых современных западных историков. Например, канадский профессор Схиммельпеннинк, по-своему оценивал труды путешественника, несколько сгущая краски и даже добавляя от себя то, чего Пржевальский не писал и естественно не имел ввиду.

«Энтузиазм Пржевальского по поводу завоевания, его уверенность в превосходстве белого человека над дикарём с более темной кожей, (выделено автором) его абсолютное презрение к другим цивилизациям, агрессивная вирильность, которая пронизывает его прозу, также были характерны для описаний многими европейцами Африки в Викторианскую эпоху». «…его самоуверенные, беззастенчивые экспансионистские взгляды, которые он высказывал в своих книгах и речах, также напоминают Карла Петерса, Сесиля Родса и Жюля Ферри».

Но, если процитировать статью из «Современника» В.Г.Белинского: «Китай в гражданском и нравственном отношении. Сочинение монаха Иакинфа», где русский философ, проработав книгу Н.Я.Бичурина, выделил те черты китайцев, из-за которых Пржевальского подвергли критике, – «Неподвижность – натура азиятца. Если Азии суждено в будущем цивилизоваться, то, вероятно, не иначе, как путём завоевания». Неужели в этом случае и либерального философа В.Г.Белинского, также можно упрекнуть в колонизаторских взглядах?

Инкриминирование в отождествлении Пржевальского с подобными личностями Запада