губернатором города Чжэн-таем. Однако же он согласился на главную просьбу Пржевальского – дать проводника до Хами».

Военных в Баркуле в это время было много – частью гарнизоны, частью отряды, направлявшиеся к Кульдже. С места их стоянки возле деревни Сянто-хауза, город был виден довольно хорошо. Расположен он под самым Тянь-шанем и весьма обширен. Состоял из двух частей: военной и торговой. Каждая из них обнесена высокою глиняной стеной, но внутри этих стен немало также пустырей и развалин. В торговом городе много лавок с товарами, привозимыми главным образом из Пекина.

Дальнейшее движение отряда происходило следующим образом. На другой день после того, как посланные съездили в Баркуль, к Пржевальскому явился проводник и шестеро солдат, назначенных провожать их до Хами. Хотя им объяснили, что конвой из солдат означает почёт, но для экспедиции было бы спокойнее и приятнее следовать с одним только проводником. Солдаты составляли лишнюю проблему и нетерпимо проявляли наглое любопытство, а также попрошайничали. Но главное, что, имея постоянно возле себя множество посторонних глаз, он не мог, как до этого при одном проводнике, делать съёмку. (На его удачу, местность от Баркуля до Хами была снята ранее капитаном Матусовским в 1875 году и поручиком Рафаиловым в 1877 году, которую необходимо производить секретно, ибо на это дело весьма подозрительно, даже враждебно, смотрели как китайцы, так и в особенности туземцы Центральной Азии).

Желая показать свою глубочайшую осведомлённость в некоторых мелочах, Позднеев пытается и здесь хоть чем-то зацепить Пржевальского. Указав на множество вопросов и, по его мнению, недоумений во всей географической части путешествия он, как знаток Монголии и народов, в ней обитающих, не удовлетворялся также глубиной исследования этнографической стороны путешествия.

Далее, заметив, что у Пржевальского по пути возникли проблемы с проводниками – переводчиками, Позднеев занял радикальную позицию в этом вопросе, и решил устроить ему обструкцию. В частности, он стал сетовать на то, что у Пржевальского «единственным средством для общения с азиатами брались случайные проводники», с которыми нередко случались конфликты ввиду их вредительства или пассивности.

Понять Пржевальского можно. Проводники были редкостью в данной местности. Нередко в самый ответственный момент они прикидывались глупцами, или невеждами, задействовав весь арсенал своих уловок, что грозило сорвать задачи экспедиции. И тогда Николай Михайлович принимал волевое решение – изгонял дармоедов из своих рядов.

Позднеев ставит в упрёк Пржевальскому, что «он ничего не говорит о свинцовых рудниках, хотя в пекинской газете «Цзинь-бао» (1-го числа 12 й луны 1884 г.) было напечатано донесение баркульских правителей пекинскому министерству о том, что к северу от Баркуля и гор Куку сыхрэ, неподалёку от границ Кобдосскаго округа находились прежде свинцовые рудники, и Пржевальский, можно сказать, наверное, проходил недалеко от них, но мог ли он узнать о них без указаний знакомых с местностью туземцев»? Как мы знаем, – туземцы были проинструктированы: «Никакого содействии и никакой лишней информации русским».

Далее профессор, критикуя Пржевальского, возмущается, почему он, как военный не проявил рвение к изучению всего, что относится к обороне страны им посещаемой. По мнению критика, Пржевальский должен был обратить более серьёзное внимание на изучение китайских войск, но и здесь он, якобы не преуспел.

«Более серьёзное внимание, Пржевальский», – говорит г. Позднеев, обратил, по-видимому, на изучение китайских войск, но и по сему предмету он прибавляет очень немногое к прежним своим наблюдениям, изложенным в его сочинении «Монголия и страна Тангутов» (сравните, напр., стр. 81 и 82 настоящей книги и 273 стр. прежнего сочинения). Между тем по этой специальности от него можно было бы ожидать большего, ибо достоверно известно, что реорганизационная деятельность китайского правительства в отношении боевых сил государства идёт быстрыми шагами».

А насколько быстро и эффективно с точки зрения специалистов в этом вопросе он пояснить забыл.

«Со времени посещения Монголии мало что изменилось в его наблюдениях по линии Военного ведомства, хотя реорганизация Армии Китая шла полным ходом. Позднеев считал, что Пржевальскому не эпизодически нужно было упомянуть Хами, где был сооружён оружейный завод под патронажем англичан, и заострить внимание на оружейных заводах Тяньцзине, Шанхае, Нанкине, Кантоне, и Ланьчжоу, а больше внимания уделить тому, что китайцы имеют еще морской арсенал и литейную мастерскую в Фу-чжоу [595], пороховые заводы в Карашаре и Аксу, пушечный завод в Кашгаре, да ещё строят новые такие же заводы в Гирине и порту Ли»?

Что имел учёный-этнограф ввиду, применяя термин – «боевые силы государства», – известно только ему самому. Обычно из-за незнания предназначения понятий проистекает множество ошибок в их применении и использовании. Одним из наиболее часто встречающихся нарушений в области употребления специальных суждений является изложение принципа определения, не соответствующего практике научного применения самого термина. Здесь, по моему мнению, учёный смешивает понятия терминов боевые силы государства и оборонное производство.

Очевидно, что в задание ГШ РИ Пржевальскому не входило освещение боеспособности и технической оснащённости Военно-морского флота Китая, а только сухопутных сил. Да и стоило ли самому Позднееву упоминать об устарелых моделях кораблей, совсем не приспособленных к условиям современного боя, учитывая ту печальную участь, которая была им предоставлена в битве при Фу-Чжоу, сражаясь против Французской эскадры в этом районе, в 1884 году. – Полное фиаско!

В последующем изложении он упрекал Пржевальского, что он-де не придавал никакого значения начатым военным реформам Китая. Сравнивая последние статьи Пржевальского о состоянии китайских войск с предыдущими его публикациями, Позднеев считал, что прежние выкладки его более шире, чем последующие изложения, но как в первом, так и во втором труде, все исследования автора сводятся к одному заключению, что в Китае вообще нет ни малейшего военного образования. При этом он подчёркивает, что исследования Пржевальского производились уже после того, как стало точно известно, что часть китайских войск обучается европейскими инструкторами и что в войсках Ли-хун-чжана еще с 1870 г. был введён новый Прусский устав.

По словам Позднеева, ещё за три-четыре года до того, как русский путешественник высказал свое мнение о китайских войсках, «Годовые отчеты Лёбеля», издаваемые под названием «Jahresberichte über die Veränderungen und Fortschritte Militärwesen»[596] извещали, что «в китайских войсках вводится однообразное вооружение ружьямисистемы Маузера», что в 1878 г. было доставлено в Китай только с одного завода Круппа около 400 орудий, что китайский посланник в Берлине перевёл с немецкого военные руководства и инструкции для преподавания их китайским войскам.

Если Позднеев считал, что высказывание «китайская армия должна быть реорганизована на новых началах», – то есть, принимая намерения за свершившийся факт, думаю, что он ошибался. Тем более что, как писал автор, знакомый с