Молчание.

– Вижу, сказать вам нечего. Я знаю, когда-то вы просили его не назначать меня Примас Дофином, но он вас не послушал. Вы злитесь, когда он смотрит, как вы пробуете его еду. Как будто вам хочется, чтобы он умер, а он каждый раз умудряется вас пережить. Он забыл, скольким вам уже обязан, и не понимает, скольким будет обязан в будущем.

– Рандевальд, – неохотно произнесла Циния, – действительно разочаровывает меня в последнее время. Временами я думаю, что власть – самая ядовитая субстанция во вселенной. Не только сама власть, но даже одно желание обладать ею необратимо разрушают душу.

– Бабушка, вы ведь понимаете, что отныне наша вражда с дядей станет открытой. Дивиния вне игры. Я – ваша единственная альтернатива и, подозреваю, в последние дни нравлюсь вам все больше, не так ли?

– А я подозреваю, что ты – лучший актер на свете.

– Я всего лишь перенял ваш дар. И теперь я просто выкладываю перед вами свои карты, как один прагматик перед другим. У меня нет нездоровых наклонностей, и я знаю, что такое страх и уважение.

– До чего же Рандевальд теперь жалеет, что назначил тебя дофином, – рассмеялась она. – А ведь я его предупреждала.

– Только совсем по другим причинам. Теперь же вы видите, что я никогда не был идиотом, чтобы игнорировать ваши слова. Вы желаете, чтобы я стал гелиоником? Я им стану. Хотите женить меня на девице Пасус? Так тому и быть. Я никогда не ставил под сомнение вашу мудрость.

Циния попятилась. Я потихоньку следила за ней и заметила металлический отблеск: в комнате были спрятаны дроны. Императрица-мать готова была в любой момент убить внука. Неужели она спасла его только для того, чтобы предъявить ультиматум? Или он упредил удар, выложив перед ней свои карты?

– Давай начистоту, Тайрус. Ты предлагаешь мне стать государственной изменницей? Хочешь, чтобы я заключила с тобой комплот против собственного сына?

– Изначально я не думал ни о каких комплотах. Но, спасая меня, вы сами предложили мне себя в качестве союзницы.

– Скажи, зачем мне умышлять против сына? Что есть в тебе хорошего, кроме страха передо мной?

– Затем, что вы желаете, чтобы трон занял сильнейший, а Рандевальд утратил ваше доверие, – Тайрус развел руками. – Вы хотите, чтобы империя вновь стала великой под дланью могущественнейшего из Домитрианов. И мы оба с вами знаем, что…

– Что это – ты? – сухо сказала она.

– Нет, бабушка, это – вы.

Похоже, этого она не ожидала. Склонила голову, но не прервала внука.

– Второй после вас – я. Единственный, кому хватит мудрости править под вашим надзором. А кроме того, – Тайрус сжал мою руку, – я прекрасно знаю, что ваши дроны убьют меня, если я сам не предложу вам союз.

Новых намеков мне не требовалось. Мышцы еще смертельно болели после декомпрессии и кислородного голодания, но они мгновенно подчинились, когда я одним прыжком перелетела через комнату. Циния удивленно вскрикнула. Я перехватила дрона прежде, чем тот успел выстрелить, и развернула так, что его лазерный луч поразил второго дрона. В воздух начал подниматься третий. Крутанувшись, ушла из-под луча, схватила робота и швырнула об пол. Я посмотрела на Тайруса, тот медленно кивнул и, блеснув глазами, сказал:

– Спасибо, Немезида.

Циния, в кои-то веки пораженная, с открытым ртом застыла на месте.

– Дьяболик. Она – дьяболик! – придя в себя, воскликнула императрица.

– Точно, – кивнул Тайрус.

– Тогда неудивительно… – Циния осеклась. – То есть ты каким-то образом заполучил дьяболика и замаскировал ее под Сидонию Эмпиреан?.. – медленно, словно у нее в голове не укладывалась наглость поступка, проговорила она.

– Он не маскировал меня, – возразила я, чувствуя, как по венам побежал адреналин, и готовая в любой момент напасть. – Те люди уже мертвы.

– Но где ты ее раздобыл? – Циния внимательно изучала меня. – Мы никогда не заказывали тебе ни одного.

– Она вовсе не мой дьяболик. Она мой союзник.

– Союзник? – Циния смерила меня взглядом с головы до пят. – Дьяболики без химических пут – опасные союзники, Тайрус. Ты не знаешь этих тварей так, как знаю я.

– И что же вы знаете о дьяболиках? – с вызовом спросила я.

– О, куда больше, чем ты можешь вообразить, – холодно улыбнулась она. – Я чувствовала, что в тебе есть нечто неправильное, и только теперь поняла – что. Ведь ты изначально принадлежала этой дурехе Эмпиреан?

Меня охватил гнев, но ради Тайруса я сдержалась. Да, Циния обругала Сидонию, но слова – это только слова.

– Если вся эта история продолжится, – добавила императрица, – то сделай милость, избавь меня от созерцания этой твари.

– Я подумаю о вашем предложении, бабушка, но при одном условии: вы прекратите называть Немезиду тварью, – угрожающе сказал Тайрус.

– Ах, вот в чем тут дело! – вскинулась Циния, переводя острый взгляд с внука на меня, как будто до нее только сейчас дошло, что мы – союзники. – Интересный же у вас союз: ты привязался к дьяболику, а несвязанный дьяболик – привязался к тебе? Знаешь ли, Тайрус, я вряд ли это потерплю. Если ты действительно хочешь меня слушаться, ты женишься на той, кого выберу я.

– Почему именно Элантра Пасус? – спросил он.

– Этой империей должны править гелионики, – просто ответила Циния. – Я не знаю твоих наклонностей, Тайрус, и знать не хочу, но Элантра свяжет тебя с правильной партией. Будущее галактики зависит от нашей силы. Не только от силы империи, но и от силы грандства. Мы должны показать излишним, что им с нами не тягаться.

– Да будет так, бабушка. Элантра так Элантра. Мы союзники?

Довольно долго Циния молчала, потом сказала:

– Я скоро дам тебе свой ответ.

Мы с Тайрусом переглянулись. Он медленно кивнул. Мы оба понимали: императрица дает нам понять, что наша судьба – в ее руках. И какой будет эта судьба – она пока не решила.

Самое интересное в Тайрусе – это то, что даже в момент смертельной опасности его лицо оставалось спокойным. Другие люди демонстрировали совершенно иные физиологические реакции: они бледнели, принимались дрожать.

Он удалился в свой кабинет на «Александрии», пробормотав что-то о нежелательности «окон, выходящих в космос». Только его широкие плечи выглядели напряженными, когда он наливал себе бокал вина. Сделав большой глоток, он швырнул бокалом в голографический камин. Брызнули осколки. Тайрус повернулся ко мне с горящими глазами.

– Скажи мне, о чем ты только думала? – Его голос, в отличие от лица, был абсолютно спокоен. – Мы же оба могли дышать! Если бы бабушкины люди явились на несколько секунд позже, ты бы была мертва.

– Ты – будущий император, я – дьяболик. Твоя жизнь важнее моей.