рука скользнула ниже, и один палец без предупреждения вошел в меня. Его грубое «блядь» пробежало у меня по спине. Он трахал меня медленно, входя и выходя, давление нарастало между моих ног, как слишком много пара, собранного в стеклянную банку.

Моя голова откинулась назад, и ладонь поднялась к его шее, ногти пробежали по всей ее длине. Когда он напрягся, я вдруг поняла, что сделала, и опустила руку. Однако это уже было сделано. Я заработала шлепок по нижней части задницы, который послал скручивание пальцев ног на протяжении всего процесса. Я не думала, что это было хорошим наказанием, но потом он вытащил свой палец из меня, и отчаянная боль осталась.

Туман проник в мою кожу, мой разум, мои запреты и уголки моего зрения. Мне необходима была одна вещь, я могла думать только об этом, и физически невозможно было уйти, не получив это.

Его ноги раздвинулись, и я без колебаний шагнула между ними. Его взгляд поднялся, и глаза встретились с моими; пламя внутри них было жидким свинцом и темнее тени. Наши губы находились в нескольких сантиметрах друг от друга. Достаточно близко, чтобы мы могли дышать одним воздухом. Достаточно близко для поцелуя.

Я поняла, насколько слаба была в тот момент, потому что, если бы этот мужчина сказал мне поцеловать его, я бы это сделала. Я сделаю все, что он захочет. Но он никогда не скажет. Он только смотрел на меня прищуренным взглядом, вдыхая мой воздух, будто он был его.

— Сними это, — процедил он сквозь зубы.

Он не говорил о моей одежде. Он посмотрел мне в лицо, но с таким же успехом мог смотреть на мою левую руку. Теперь я поняла, что его беспокоили не ногти на шее, а кольцо.

Я сглотнула и попыталась думать сквозь туман, который он создал в моем сознании. Я сказала себе, что не сниму кольцо, пока не сделаю все возможное, чтобы загладить свою вину. Мне не хотелось признаваться в этом, но я хотела этого момента больше, чем мучительного напоминания о своей вине. Хотя, по правде говоря, дело было уже не только в том, чего я желала.

Он был мне необходим. Больше, чем мораль или честность.

Я знала, что не должна спать с Нико, не с моим обманом так близко в воздухе, что я могла почувствовать его вкус.

Но когда я сняла кольцо и позволила ему упасть с моих пальцев на пол, это э момент, когда я поняла, что не буду такой уж плохой Руссо, в конце концов.

Тепло и удовлетворение скатились с его тела. Не раздумывая больше ни секунды, я схватила подол своей футболки обеими руками и одним махом стянула ее.

Он застонал, и прежде чем я успела опустить руки, его рот вцепился в мою грудь, медленно посасывая и проводя зубами по соску. Белый жар молнией пронесся между моих бедер, прежде чем запульсировать пустой болью. Я наклонилась к нему, проведя рукой по его шее и волосам.

Его рука скользнула вниз по моим шортикам, коснувшись чувствительной кожи и обхватив меня с такой силой, что я поднялась на цыпочки. Его ладонь двигалась взад и вперед, крепко прижимаясь к моему клитору. Моя голова со стоном откинулась назад.

— Такая чертовски мокрая, — прорычал он.

Он втянул сосок в рот, а затем скользнул двумя пальцами глубоко внутрь меня. Горячее, сладкое давление наполнило меня, угрожая переполнить, когда он коснулся меня пальцами. Быстро, а потом лениво. Снова и снова.

Возможно, мне следовало смутиться, что я была такой мокрой, что комната наполнилась звуками его пальцев, толкающихся в меня, внутрь и наружу. Но моя кожа была достаточно горячей, будто меня облили керосином, а потом подожгли спичкой. Огонь обжег нижнюю часть моего живота, создавая пламя, которое необходимо было накормить. А если нет… Я бы отправилась в дым.

— Боже… — простонала я, впиваясь ногтями в его плечи. Я была так близка, так близка. — Господи, пожалуйста.

Он прошелся по каждому сантиметру моей груди, целуя ее так же, как целовал бы мой рот: губами, языком и зубами. Его пальцы выскользнули из меня, притягивая влагу к моему клитору, и когда он вошел обратно, это было все.

Давление превратилось в покалывание и пламя. Мои вены горели, как линия пороха, стреляя пламенем света позади моих глаз. Дрожь пробежала по моему телу, словно три рюмки ликера влились прямо в кровь, прежде чем распространилось томное тепло.

Когда я кончила, то поняла, что у меня подкосились ноги, и я села ему на бедро. Я еще не успела открыть глаза, когда его губы и глубокий шепот коснулись моего уха.

— Иисус, ты самая горячая штучка, которую я когда-либо видел.

Удовлетворение, все еще мерцающее оранжевым сиянием, капало мне в грудь, как протекающий кран.

— Спасибо, — выдохнула я, мои щеки вспыхнули так, что могли бы вспыхнуть от прикосновения.

Его рука выскользнула с моих шортиков, и я вздрогнула от потери контакта.

Его глаза были тяжелыми, черный цвет опьянял. Его большой палец коснулся моих губ, его слова были грубыми, будто он не говорил некоторое время.

— Не за что.

Он оставил влажную полоску на моих губах, и я знала, что это была я. Я провела языком по нижней губе и слизнула это.

Его взгляд вспыхнул.

— Ложись на кровать.

Это было требование, его ленивое настроение превратилось в жесткое, что заставило мое сердце заколотиться о грудь.

Я отстранилась от него и забралась на кровать. Мне казалось, что я лежу на облаке Нико, устроившись на спине. Оно было слишком мягким для него, но пахло им: теплым виски, сандаловым деревом и безымянным ароматом, который ассоциировался у меня со сладким искушением и опасностью.

Не сводя с меня пристального взгляда, он стянул с себя спортивные штаны, и мои щеки потеплели, хотя он все еще был в боксерах, таких же черных, как и его рукав. Я сглотнула, взглянув на его напряженную эрекцию сквозь ткань. Предвкушение пробудилось к жизни между моих ног. Он был таким твердым, и это была самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела.

Мое тело было вялым, податливым и все еще находилось на вершине оргазма, но когда этот мужчина наблюдал за мной, ходя вокруг кровати с изменчивой темнотой в его взгляде, мой пульс начал дрожать в горле.

Мурашки побежали по моей коже, когда кондиционер включился с новой силой. Он открыл ящик тумбочки, достал презерватив и бросил его. Мой живот напрягся, и удивленный звук вырвался из