Он ясно намекнул, что потрясения в царстве ещё не прекратились. Кто знает, что принесёт следующий день?

— Это правда, что хризолитовая шкатулка хранит душу Хлане Сельма, первого царя Льен? — спросила я.

Он кивнул:

— Согласно летописям, да. Древние пишут, что тот отвернулся от Треокого, когда начал завоёвывать страну. Храмовники считают, что Бог не стал поощрять князя, решившего покорить Льен, и Хлане обратился за помощью к тогда существовавшему культу Тьмы. Правда это или нет — судить трудно, но нельзя не признать, что Хлане необыкновенно везло. Если ты помнишь, то на фресках в храмах Треокого любят изображать рогатое существо с длинными клыками, выступающими вперёд, как у зверя. Воины Света пронзают его пиками. Мало кто знает, что страшная тварь олицетворяет именно первого царя. Храмовники думают, что его сердце настолько очерствело, что человек превратился в демона.

— В такое поверить трудно, — скептически хмыкнула я. Несмотря на магию, тесно оплетающую царство, истории подобных перерождений звучали для меня будто сказки, поведанные на ночь.

— Да, но ещё удивительнее другое. На севере Льен недавно обнаружили полуразрушенный старый храм. Теперь можно утверждать, что на его стенах нанесён самый первый рисунок шкатулки. Её, раскрытую, держит один из воинов Треокого, а из неё вырывается чудесное сияние, затягивающее страшную тварь с глазами цвета тьмы.

— Хлане Сельма? — уточнила я.

— Нет, — усмехнулся Милош. — Я не знаю, заточена ли его душа или нет, но не буду спорить с тем, что утерянный недавно дар вот уж не один век защищает Льен от демонов.

— Они существуют?! — поразилась я, до сих пор не испытывавшая трепета перед запугиваниями храмовников. Ещё в детстве набожная матушка не раз, попрекая меня, страшила исчадиями ночи, но все её предупреждения я пропускала мимо ушей, не беспокоясь, что мифические создания могут как-то мне помешать. Едва ли чьи-то предубеждения были способны меня остановить. Я бродила по коридорам Вижского града, не заботясь, что нечто дурное может случиться.

Вор засунул травинку в рот и задумчиво произнёс:

— Раньше я не верил в подобные истории, но… Один мой товарищ как-то спьяну проболтался, что его преследуют демоны. И он не из тех, кто верит в чудеса. Этот человек всю жизнь отрицал даже существование Треокого, а уж разные суеверия точно воспринимал в штыки. Но что-то в его жизни переменилось, хотя и никто не мог ему помочь. Он худел с каждым днём и истощал до того состояния, что и не узнать. Ссохшееся тело после смерти походило на мумию. После всего этого я и не знаю, чему доверять.

Мы помолчали. Я погрузилась в собственные думы, осмысливая сказанное вором. Мой мир давно пошатнулся: сначала началась смута после завоевания Льен, потом произошли роковые для меня события и наконец разрушился незыблемый идеал — Лиран Фалькс. Но демоны… Я не могла смириться с мыслью об их существовании.

Пока я погрязала в своих тревогах, Милош вернулся к поднятой ранее теме:

— Из твоего списка можно вычеркнуть Ино Ристриха и Вемура Нерстед. По крайней мере, наше с тобой внимание будут занимать другие князья.

— Почему? — заинтересовалась я.

— Помнишь то письмо, которое должен был привезти Лирану Барни? Он ехал с крайнего севера. Ристрих — наш союзник и сейчас живёт именно там. По его словам, в замке Нерстед шкатулки нет.

— И мы поверим? — нахмурилась я.

— Пока да. И с учётом грядущих событий, о которых поведала провидица, я склонен думать, что это правда. Чутьё подсказывает мне, что ответы ждут нас в столице.

Я не ведала, какие испытания готовила мне судьба. Но раз уж она выкинула меня на опасное перепутье, я не боялась дальше идти вперёд. Ведь от моих решений зависело не только личное будущее, но и дальнейшее существование царства.

Я родилась в северном княжестве Льен, провела детство в Вижском граде, а затем долго жила на западе — в Калунии, и теперь моя дорога лежала в самое сердце страны. Рядом со мной человек, не раз выручавший меня и называющий себя другом, но сердце не обмануть: я помнила, что имя Ловкач тоже появилось неспроста.

Я не хотела забывать, что шулер привык мошенничать не только в игре с картами, но и с людьми. Тот, кто держится от остальных отстранённо, всегда замечает больше и способен на самые изощрённые аферы.

Я кинула на Милоша мимолётный взгляд из-под ресниц. Нужно сохранять осторожность. Что же только сердце при мыслях о нём забилось сильнее?..

Когда дорога привела нас в Ландвааг, деревья уже успели окраситься золотым и алым. Багряные листья трепыхались на ветках, как мотыльки, и уносились, подхваченные ветром. Земля покрылась янтарным ковром. Пожухлые листья внесли в сырой воздух пряную горечь. Я любовалась пейзажем, подмечая, как жёлтый цвет крон оттеняется тёмно-кобальтовым небом. В этом году и без того обычно недолгое лето особенно быстро спешило покинуть Льен.

Близился мой день рождения, а вместе с ним — и осень с её переменами. Но я не горевала, отпустив сомнения. Милош тоже не утратил решительного настроя. Он взял для нас смежные комнаты на постоялом дворе и начал уроки. Я развивала свои способности, слушала рассказы вора о жизни в столице, внимала правилам этикета, а когда совсем выдыхалась, то играла с шулером в карты. Выигрывать у него я так и не научилась, хотя каждый раз надеялась одержать над аферистом вверх. Но сколько бы я не старалась — все попытки были впустую. Он ловко обыгрывал меня, оставляя в дураках. Не утрачивая азарта, я тут же пыталась взять реванш, но Милош только смеялся. В ушах неизменно стояли его слова:

— Уна, в «Дракона» играют с открытым сердцем и чистой головой. Я не стану с тобой соревноваться. Новая партия обречена на провал. Ты выйдешь с ещё более слабыми картами и только сильнее расстроишься.

В очередной раз услышав подобное, я гордо вскинулась, разозлившись на прозвучавшее в его тоне пренебрежение, и бросила:

— Раз ты не хочешь со мной играть, то я пойду отдыхать без тебя. Тем более сам мог бы поделиться своими секретами!

Милош пожал плечами:

— Нет никаких секретов. Есть только ловкие пальцы и трезвый ум. Будешь внимательнее, сама всё поймёшь.

Но его холодность меня не остудила. Я развернулась, почувствовав, как затылок буравит изучающий взгляд, и вышла из комнаты. Рассерженная на его равнодушие, обиженно громко хлопнула дверью. «То же мне, учитель! — мысленно фыркнула я. — Толку от него!..»

Внизу играла музыка. Нааль тихо звучал, развеивая меланхоличную тишину и подстраиваясь под шум разговоров. Мягкий голос менестреля стелился по мелодии, ненавязчиво вплетаясь в ноты. Я невольно кинула на него взгляд. Светлые волосы мужчины падали на лоб, завивались маленькими кольцами на концах. «Северянин!» — удивлённо поняла я.

Довольная этим открытием, я уселась за стол. Ко мне тут же подошла подавальщица. Я с тоской вспомнила времена, когда сама работала в трактире, но прошлого уже не возвратить. Нужно двигаться вперёд, пора оставить ностальгию.