class="p1">Уэйл был лишь одним из режиссеров, в фильмах которых бродили покойники по мертвой земле. К растущему числу эмигрантов из центральной Европы в Голливуде присоединился Карл Фройнд, работавший с Вегенером над «Големом» и с Лангом – над «Метрополисом». В его фильме «Мумия» 1932 года Карлофф вновь предстает неуклюжим воплощением иконы смерти. На сей раз он играет еще более жуткого персонажа – давно умершего египетского жреца, вернувшегося в сумеречные области существования.

В этом фильме не было прямой отсылки к Первой мировой войне, но персонаж Карлоффа, с движениями, как у контуженного, стал одной из многочисленных «кукол смерти» той эпохи. Вдохновленные успехом кинематографисты решили использовать обоих своих звезд-монстров – Карлоффа и Белу Лугоши из «Дракулы» – в фильме «Мумия». Это была одна из самых шокирующих картин 1930-х годов, которая содержала прямую отсылку к Первой мировой войне, наряду с другими темами, про которые трудно поверить, что они попали в фильм той эпохи.

Фильм «Черный кот» (1934) позаимствовал название одного из наиболее известных рассказов Эдгара Аллана По. Хотя какую-либо связь с рассказом найти трудно, если не считать настоящего черного кота, который иногда появляется на экране и пугает персонажа Лугоши. Режиссером фильма был Эдгар Г. Ульмер, который провел детство в Вене и работал с Фридрихом Мурнау. Чем именно занимался Ульмер во время своего ученичества у Мурнау, достоверно неизвестно. Он часто делал не подтвердившиеся ныне заявления, что негласно работал художником-постановщиком «Голема», «М» и «Метрополиса». Каким бы в действительности ни был его опыт работы в кино, Ульмер, безусловно, перенес угрюмый сюрреалистический оттенок фильмов, над которыми, по его словам, работал в Европе, в свое первое крупное голливудское творение.

Карлофф, только что сыграв в «Потерянном патруле» доведенного до безумия сержанта Первой мировой войны, стал в фильме Ульмера психологической жертвой войны другого рода. Он играет Ялмара Пельцига, блестящего, невменяемого и контуженного архитектора, который живет в причудливой баухаусовской версии «старого темного дома», построенного на некоем поле битвы Первой мировой войны, где хозяин и получил свою травму. В замке, на декорации которого явно повлиял образ вегенеровской заколдованной Праги, он проводит культовые ритуалы со своими последователями. Ульмер был одним из многих, кто увлекался «магией» Алистера Кроули, и частично смоделировал характер героя Карлоффа по его образцу.

Бела Лугоши здесь появляется в роли доктора Витуса Вердегаста, психиатра и ветерана войны, который наносит визит своему бывшему боевому товарищу. Мы довольно быстро узнаем, что эти двое еще с Первой мировой ненавидят друг друга. Вердегаст является в сюрреалистический дом ужасов, потому что Пельциг когда-то оставил его истекать кровью в той самой пустоши, где сейчас стоит его дом. Он прибыл, как это нередко бывало в старых фильмах о мрачном доме, чтобы отомстить. В виде отсылки к другому распространенному сюжету подобных историй, в замке Пельцига в это время ночует молодая пара (в данном случае молодожены), которая в итоге вынуждена принять участие в ужасном разбирательстве.

На этом сходство между жанром «старого темного дома» и «Черной кошкой» заканчивалось, и в сценарии, особенно первоначальном, разверзались пучины злодейства. Фильм стал первым из пяти, в которых Карлофф и Бела Лугоши работали вместе, и сегодня он представляется самым странным. Мы узнаем, что Пельциг не только оставил Вердегаста умирать на поле боя; он также убил жену психиатра, а затем женился на его дочери, а в конце концов убил и ее.

Молодые молодожены служат пешками в игре, в которую два сумасшедших ветерана играют друг против друга. Новая невеста становится объектом вожделения Пельцига, и, судя по всему, он собирается использовать ее в культовом ритуале со своими последователями. Прокатная версия после всех сокращений длится всего около часа. Вердегаст в ней становится антагонистом хозяина дома, который стремится спасти молодую женщину. Но в исходном варианте Ульмера он стремится спасти ее из лап героя Карлоффа только для того, чтобы первым ей овладеть. В экранном варианте от этой идеи успели отказаться, и фильм заканчивается тем, что с Пельцига заживо сдирают кожу, а его вычурный дом обрушивается от взрыва – оказывается, Вердегаст заминировал его, как минировали поля вдоль траншей на каждом поле боя. Разбит очередной блиндаж на пустошах войны.

Собственный фронтовой опыт Лугоши был удивительно похож на опыт несчастного доктора Вердегаста. При обсуждении жизни и карьеры актера всегда хотя бы кратко упоминается его служба в австро-венгерской армии. Однако мало кто говорит, что этот опыт мог послужить основой в создании образов вампиров, безумных ученых и убийц, которых он играл. Даже его сын, Бела Лугоши-младший, в статье 2006 года, посвященной знаменитым монстрам студии Universal, просто пишет, что его отец «по зову сердца пошел добровольцем на фронт» и «получил награду – аналог Пурпурного сердца» [45]. После войны он покинул Венгрию, потому что «принимал активное участие в актерском профсоюзе» и «оказался не на стороне правящей партии». Все это технически точно, но история фронтового опыта Лугоши одновременно и интереснее, и ужаснее16.

Лугоши был пехотным капитаном и некоторое время служил в элитном лыжном патрульном корпусе имперской армии на Восточном фронте. Он получил три ранения и боевую психическую травму, хотя последняя, возможно, спасла ему жизнь, поскольку привела к увольнению. Сообщения о том, что с ним случилось, разнятся. Были некоторые несимпатичные предположения о том, что он притворился психически неуравновешенным. Но невозможно опровергнуть тот факт, что он страдал, как миллионы его современников. Лугоши вообще редко говорил что-нибудь конкретное о Первой мировой войне, но рассказывал актрисе Анне Бакач, что однажды укрылся под большой кучей трупов, чтобы спастись от русских солдат, захвативших окопы австрийской армии17.

Работая на «Черным котом», Лугоши, очевидно, стал немного разговорчивей, хотя вдова Эдварда Ульмера описала актера в целом как «непроницаемого». Про него рассказывали, что актер как-то раз нарушил свое обычное молчание и признался коллегам, что был в австро-венгерской армии «палачом» и что этот опыт вызвал у него чувство потрясения и вины. Возможно, он пошутил, но никакой уверенности в этом нет, да и непонятно, в чем тут юмор18.

Смотря «Черную кошку» сегодня и помня о строгой цензуре, с которой сталкивались фильмы Джеймса Уэйла, даже удивляешься, как этот странный фильм Ульмера, пусть в сильно урезанном виде, вообще попал в кинотеатры. Вообще-то, Американская ассоциация кинокомпаний, установившая в 1930 году общие принципы приемлемого содержания в фильмах (так называемый Кодекс Хейса), действительно не обошла вниманием эту ленту. Обсуждая фильм с Ульмером, представитель этой организации Джозеф Брин настаивал на том, чтобы в сцене сдирания кожи с Пельцига использовались «тени