Комиссия по систематизации финляндских законов в короткое время, не смотря на свой ограниченный состав, успела напечатать более двадцати полезных изданий. В числе их находятся такие справочные книги, кои потребовали многолетнего труда и долгих разысканий. В предисловии к обширному труду «Собрание постановлений финляндских», комиссия заявила: «Русский текст финляндских узаконений вообще труднодоступен для русских юристов, проживающих вне Финляндии; что же касается до узаконений за время от 1808 по 1859 г., то они давно уже представляют собой величайшую библиографическую редкость. Сверх того, многие узаконения в русском тексте вовсе печатаемы не были». «Собрание постановлений финляндских» обнимет собой весь законодательный материал этой окраины. В нем будут воспроизведены все узаконения в русском тексте. Таким образом, мы впервые получим многочисленные законоположения, которые оставались совершенно неизвестными до сих пор юристам, не знакомым с местными языками края. Нечего и говорить, что такое издание крайне необходимо, как в интересах порядка управления, так и в видах научной разработки местного финляндского права. Русские тексты тех постановлений, кои до сих пор не были напечатаны, извлекаются для «Собрания» из архивов и дел местных учреждений.

Кроме того, на комиссию были возложены разные работы по очередным законодательным вопросам.

С должностью министра статс-секретаря B. К. Плеве соединял обязанности канцлера Гельсингфорсского университета. По отношению к этому высшему учебному заведению края он никаких серьезных нововведений не предпринял и даже во время общей смуты, в которой университету принадлежала весьма заметная роль, ничего существенного не сделал, чтобы уменьшить его вмешательства в политическую жизнь края. Свобода университетского преподавания была строго охранена.

В университетской сфере B. К. Плеве пользовался поэтому известным расположением, сказавшимся, между прочим, в том, что когда прошел слух об оставлении им поста министра статс-секретаря, депутация от университета просила его не слагать с себя звания канцлера. B. К. Плеве, конечно, трудно нести было ответственность за правильное течение академической жизни и за дисциплину, так как с профессорской средой не соприкасался, а дисциплинировать за глаза являлось делом мудреным.

В конце 1902 г. B. К. Плеве, обремененный делами по обширному министерству внутренних дел, задумал сложить с себя обязанности по статс-секретариату. «Я долго думал о возможных ваших заместителях, — отвечал ему Николай Иванович на запрос о кандидате (17 июня 1902 г.) — и пришел к заключению, что вы незаменимы». Это не были слова. Если бы он желал расстаться с ним, случай представился, но достоверно известно, что Н. И. Бобриков просил Государя Императора в Ливадии не лишать его сотрудничества B. К. Плеве. В ноябре B. К. Плеве вернулся из Ялты и сообщил генерал-губернатору: «Государю Императору угодно было повелеть еще в течение некоторого времени остаться министром статс-секретарем Финляндии».

Взаимные отношения Н. И. Бобрикова и B. К. Плеве, очень занимавшие общество при их жизни, не перестали интересовать его и после их смерти. Все понимали, что в зависимости от этих отношений находилась устойчивость направления русской политики в Великом Княжестве в практическом ее применении. Значительная частная переписка этих двух замечательных государственных деятелей удостоверяет, что отношения эти были вполне нормальные и потому русский «курс» на окраине проводился твердо.

Как люди умные и уравновешенные они «в прямой пользе дела», конечно, лучше других понимали, что их разногласием воспользуются финляндцы. Чтобы избежать лишнего повода к недоразумениям, они решили не допускать между собой непрошенных посредников из финляндцев, на каковые роли имелись постоянные охотники.

Поводов для обмена мыслей было много. В крае зрели дела одно серьезнее другого, почему Н. И. Бобрикову часто приходилось выдвигать новые проекты.

«...Мои заявления, — писал он, — исходят из самого течения жизни. Пропускать сами собой созревающие поводы к изменению местного законодательства, в смысле русских интересов или более правильного достижения правды, считал бы для себя недостойным... Русских интересов продавать я не могу и не хочу, считая для себя это бесчестным. Результатом моей политики должно быть неизбежное накопление вопросов, с которыми по необходимости приходится мне делиться с вами, и я благодарю Бога, что нашел в вас опытного руководителя. Усердно прошу не претендовать на меня за обилие дел и причиняемое тем вам беспокойство. Если решения не будут быстро созревать, я ведь на то сетовать не буду. Благоволите мои заявления вводить в очередь и систему. Могу легко впадать и в погрешности, за которые, пожалуйста, меня не вините; за наставления и указания буду всегда чрезвычайно благодарен, в особенности, если вы сохраните ту деликатность в форме, какой до сих пор отличались наши взаимные сношения. Здесь следят за нашими отношениями и, конечно, враги России были бы счастливы появлению даже каких-либо намеков на несогласие во взглядах. Со своей стороны сделаю все возможное к дальнейшему упрочению вашего ко мне доверия» (16 ноября, 1899 г.). «Простите, если я иногда повторяюсь, — говорит он в другом письме, — но финляндская рана меня глубоко пронизала» (13 февраля 1900 г.).

Для обоих дело стояло впереди личных интересов и потому Николай Иванович, устраняя вопрос честолюбия, часто обращался к Вячеславу Константиновичу за советом и с просьбой, которые были столь естественны при взаимном отношении их должностей.

«Был бы вам искренно признателен, если бы вы когда-нибудь лично побеседовали с этим кандидатом и сами затем высказали: можно ли доверить ему губернаторский пост?» (6 ноября 1899 г.). «Прошу усерднейше откровенно мне сказать, — писал Николай Иванович, — верно ли я смотрю на данный вопрос или ошибаюсь?» (15 марта.1900 г.). «Отнеситесь ко мне построже»...

... «Я последую вашему совету» (21 марта 1900 г.). «Подскажите мне более осторожное и беспристрастное решение вопроса»... (19 апреля 1900 г.). «Убедительнейше прошу прочитать прилагаемый проект и, ради пользы дела, подвергнуть его строгой критике». (9 мая 1900 г.). «За строгую критику моих заключений претендовать не буду и доверяюсь вашему опыту» (7 октября 1900 г.).

Вот отражение человека, всецело отдавшегося государственному делу и отодвинувшего личные чувства. Он ищет правильного решения вопроса и беседует с тем, кто мог и должен был ему содействовать. И B. К. Плеве на все отзывался своим опытом и юридической оценкой возникшего вопроса. В свою очередь Вячеслав Константинович искал случая обменяться мнением с Н. И. Бобриковым и получить его заключение по возникшим у него по статс-секретариату предположениям. «Жду с большим интересом возможности переговорить с вами по вопросам, нам по Финляндии общим, так как после вашего последнего отъезда редко удавалось обмениваться мнениями в письмах»... (9 июля 1902 г.). «Предварительно доклада окончательного, я желал бы получить ваше разрешение... я приспособлю ваши пожелания к