Он вышел на сцену, и его встретил шквал аплодисментов.

Фридрих взял дирижерскую палочку, вскинул руки и замер, готовясь легким движением запястья дать сигнал ударным.

Четыре долгие звенящие ноты словно ступеньки в иной, зачарованный мир. Фридрих погрузился в историю, которую рассказывал оркестр. Мытарства Порги, главного героя оперы, во многом были созвучны его душе: одинокий искалеченный человек; наглец, считающий, что может править миром; вечно подкарауливающее за плечом зло; бессилие перед потерей близкого человека и препятствие, которое кажется непреодолимым.

Фридрих подвел оркестр к нежнейшей «Колыбельной», предчувствуя взмывающую ввысь мелодию. В ушах звучали слова: «Тише, маленький… Не плачь»…

Музыка была больше Фридриха — огромная, немыслимо прекрасная и правдивая. Она увлекла его за собой и покорила. Он слился с оркестром, они стали единым целым.

Об этом он мечтал в детстве, когда стоял на верхней перекладине стремянки на фабрике губных гармоник и дирижировал воображаемой симфонией — великолепное созвучие многих инструментов, история, оживающая в музыке.

По его знаку зазвучало мощное крещендо, а за ним — великолепный финал.

Музыка смолкла. Фридрих задержал дыхание.

Для него была драгоценна эта короткая, изысканная пауза между последней нотой и аплодисментами. Чистое пространство одного-единственного вопроса: сегодня публика слушала сердцем?

Такси остановилось на углу Пятьдесят седьмой улицы и Седьмой авеню города Нью-Йорка. Навстречу выбежал Майк Фланнери в смокинге — он в нетерпении расхаживал взад-вперед по вестибюлю концертного зала. Открылась задняя дверца, из машины выпрыгнул Фрэнки и бросился обнимать Майка.

— Ты посмотри! Карнеги-холл! Все, как мы мечтали! Тут правда балконы все в золоте и красные бархатные сиденья?

Майк со смехом хлопнул Фрэнки по спине:

— Как будто стоишь внутри позолоченного пасхального яйца! И сиденья точно такие, как рассказывала бабушка. — Он отодвинул от себя Фрэнки на расстояние вытянутой руки и окинул взглядом его костюм. — Ты и сам хорош! Первый год в юридической школе пошел тебе на пользу!

— Пока что первый на курсе! — Фрэнки выпятил грудь. — Знаешь что? После концерта пойдем есть ростбиф и мороженое! В память о старых временах. Или… В честь новых! Кое-кто заказал столик в Русской чайной[35].

Фрэнки, улыбаясь, кивнул на такси.

Мистер Говард помогал тете Юни выбраться из авто. Она выглядела очень изысканно: в длинном черном платье с палантином из чернобурки.

— Это я заказала столик, — объявила она, обнимая Майка.

— Спасибо, Тетечка! — Майк поцеловал ее в щеку.

Она утверждала, что это детское прозвище подходит ей намного лучше, чем официальное «тетя Юни».

— Мистер и миссис Поттер передают тебе привет, — сказала она.

— Как они? — спросил Майк.

— Счастливы, как устрицы, в своем Атлантик-Сити в окружении детей и внуков. Я, конечно, по ним скучаю, но им хорошо на пенсии.

Мистер Говард расплатился с таксистом и тоже крепко обнял Майка.

— Майк, мы тобой гордимся! Как прошли репетиции?

— По-моему, хорошо. Мне очень нравится дирижер, Фридрих Шмидт. Между прочим, он ищет юриста, который помог бы ему оформить документы на отца и дядю. Он об этом говорил в гримерке, а я случайно услышал и порекомендовал вашу фирму. Он хотел бы с вами встретиться. Могу вас провести за сцену после концерта.

— Буду рад! Я готов ему помогать pro bono.

— Это значит бесплатно, ради общественного блага, — встрял Фрэнки.

— Я знаю! — Марк скорчил гримасу. Потом посмотрел на мистера Говарда. — Он все время такой несносный?

— Только изредка. — Мистер Говард обнял за плечи Майка и Фрэнки, притянув их к себе. — Как хорошо, когда мы все снова вместе!

Майк провел их в здание и передал на попечение капельдинера.

— А мне нужно идти. — Он подмигнул Тетечке. — Мечтаю о ростбифе с мороженым!

— И с тортом! — улыбнулась она.

Он снова поцеловал ее в щеку.

— Тетечка, я никогда бы всего этого не добился, если бы не ты.

Она поправила ему лацканы.

— Мы помогли друг другу, верно? Хотя, по-моему, я получила больше. Двое таких славных мальчишек!

Майк сморгнул слезы. Бабушка правильно предчувствовала: для них нашелся хороший человек.

Фрэнки протянул руку, сжатую в кулак:

— Мы с тобой заодно!

Майк тоже сжал руку в кулак и стукнул кулак брата:

— Верно, мелюзга, мы с тобой заодно…

Майк у себя в гримерной ждал, когда его вызовут на сцену.

Забавно, как слова Фрэнки разбудили детские воспоминания: вот бабушка рассказывает им о Карнеги-холле, вот чулан в приюте Бишопа, вот та ночь, когда они с Фрэнки хотели сбежать.

Оказывается, тогда, много лет назад, он ошибся насчет тети Юни — на самом деле она хотела их обоих оставить.

Майк неправильно понял документ, который видел у нее на столе. Ее просьбу об отмене усыновления одобрили и прислали соответствующие бумаги, но чтобы они вступили в силу, нужна была ее подпись, а она подписывать не собиралась. Когда Майк заговорил с ней в библиотеке, его любовь к брату нашла отклик в ее сердце. Бумагу эту она торжественно сожгла в камине на следующий день после того, как Майк упал с дерева; по счастью, он не покалечился, только дух из него вышибло знатно.

Майк, Фрэнки, мистер и миссис Поттер, Тетечка и мистер Говард — братья до сих пор не называли его иначе, даже после того как они с Тетечкой поженились, — все переехали в его дом на углу. С Майком и Фрэнки случилось все самое хорошее, а совсем не плохое.

Майка приняли в оркестр Хокси, и целый год мистер Поттер с удовольствием обучал его игре на губной гармошке. Потом уже Майк начал все свое время отдавать фортепиано и стал подумывать об уходе из оркестра. Как-то одна из добровольных помощниц воззвала к участникам оркестра с просьбой сдавать старые музыкальные инструменты, чтобы их отправлять бедным детям, для кого это, быть может, единственная возможность заниматься музыкой.

Майк тогда испытал странное чувство, как будто он должен передать свою гармонику дальше. Как будто ее кто-то ждет. И он отправил ее в путь к неведомому ребенку, которому, как и Майку в свое время, совершенно необходимо почувствовать, как будто в жизни все возможно, и раскрыть свое сердце в музыке.

К тому времени, как Фрэнки немного подрос, оркестр «Филадельфийские волшебные гармоники» распался из-за недостатка средств. Фрэнки это не слишком расстроило — он уже мечтал стать ковбоем и копил крышки от коробок с кукурузными хлопьями «Ралстон-Пурина», чтобы обменять их на коллекцию комиксов о приключениях Тома Микса.