– Начинайте, – сказал он, выпрямившись настуле. – Любопытно будет посмотреть…

Даша глянула поверх его плеча и опустила ресницы. ПашаГорбенко принес стул из угла, сел вплотную к майору, приобнял его за шею иласково сообщил:

– Я тебя, козел, бить не буду. Пусть сержанты кулакамимахают, молодые они еще, не наигрались… Я тебя на эти трое суток в камере забуду.И без того дел по горло, где уж тут о тебе, паскуда, помнить. А если прапорщикиз охраны шепнет сдуру в камере, что ты вчера трахнул первоклассницу на островеКумышева, я тут ни при чем – мог он, болван, с похмелья напутать? Да очень дажезапросто. И будет тебя вся камера трое суток в очко пялить – за первоклассницу.И не думай, что отмахаешься – я тебе нарочно подыщу комнатку, где сидят человектридцать, а от такой кодлы и Шварценеггер не отмахается. Через трое суток тебяна свободу вынесут, кишки из жопы висеть будут, за год не оклемаешься. И самоебольшее, чего ты потом добьешься, – будешь ползать с заявлением в зубах…Ты меня качественно понял, офуярок? Мамой клянусь, я тебе это удовольствиезаделаю. Я за своего покойного шефа десяток таких, как ты, к параше опущу… Вглаза мне смотри, козел! Не играю я с тобой! Как бог свят, порвут жопу…

Он и в самом деле не играл, он был страшен. Даша взирала напроисходящее без капли жалости или угрызений совести. Видела, что майора,наконец-то, легонько проняло, но не сломало, ломать придется долго…

– Хочешь встречный прогноз? – сквозь зубы процедилмайор. – Через три дня, говоришь? А через неделю ты у меня получишь пулю взатылок, ментовня сраная. Или твоя баба получит хер во все дырки, –вызывающе уставился он на Пашино обручальное кольцо. – А может, самогребешь хороший срок, только я тебе гарантирую, что на ментовскую зону ты непопадешь, на обычной приземлишься, где тебя самого раком приладят…

– Стоять! – рявкнула Даша, когда ее напарник,рывком отстранившись, занес было кулак. – Отставить… – приказала онапотише. – Паша, держи себя в руках, мы не мелкоту взяли, а доброго волка,с ним надо технически… Ну наконец-то, майор, взыграло ретивое… Зубки ивыскочили… Мой напарник нисколечко не шутит, он и в самом деле может вам всеэто обеспечить… но и вы тоже не шутите, а?

– Я вам гарантирую, – сказал майор. – Вы обаполучите столько, что и не унесете. Может, это и банально, может, от каждоговторого это слышите, но я вам обещаю…

– А что я говорила? – сказала Даша. – Ниинтендант, ни бухгалтер так себя не ведет. Чтобы такие вещи обещать всерьез,нужно иметь за спиной жутковатую контору… Типа особого отдела, а? А вы мне тутлепите, будто не знаете никакого Волховича… Мне сердце вещует, что вы с ним поодной ведомости жалованье получаете…

– А вам сердце случайно не вещует, что впутались вкрупную неприятность?

– Не вижу никаких неприятностей, – сказалаДаша. – Пока что.

– Увидите.

– Все это довольно беспредметно, нет? – Онаобаятельно улыбнулась. – А вам не приходило в голову, грозный вы наш, чтопринадлежность к конторе, каковой вы наверняка служите, для вас в даннойситуации – не благо, а вовсе наоборот? Серьезно, не приходило? Ну хоть«Семнадцать мгновений весны» вы, по крайней мере, смотрели хоть однажды? Тогдадолжны помнить коллизию с шофером Бормана. Самое опасное в нашем мире –оказаться крайним, когда две серьезных конторы смахнулись. Я не садистка, номне позарез нужно выбить из вас показания. Приказ у меня такой. Санкции такие.Мы ведь тоже каста, не забывайте. И когда убивают нашего, причем не простогосержанта, начинается нешуточная карусель… Не сомневаюсь, нам могут устроитьвсе, что вы так живописно перечислили. Только это еще под вопросом. Потому чтоо нас приходится говорить в будущем проблематичном времени, а вы уже влипли. Выуже за решеточкой, вы никто, и звать вас – никто… Пока-то еще до нас доберутся…И потом, вы так уж уверены, что за вас будут мстить? А вдруг окажется, что вынам выложили столько интересного и полезного, что в прежней команде вам уже вжизни не играть? И спишут вас в неизбежные потери, в два счета… Что, спокойнопоговорим?

– Ну уж если говорить, тогда давайте сугубо подпротокол… – покривил он губы.

– Да ради бога, – сказала Даша на полтонаниже. – Итак, майор Киреев… Что вы делали на том сборище?

– Слушал.

– Членом числитесь?

– Числюсь. В этом нет никакого криминала. Во-первых,это не партия, а скорее кружок по интересам, а во-вторых, такие вопросы вродебы не в вашей компетенции…

– А вам известно, что ношение холодного оружияУголовным кодексом запрещено? – кивнула она на обнаженную шашку, стоявшуюрядом с ножнами в дальнем уголке.

– Там лезвие совершенно затуплено.

– Все равно. Всегда можно привести в состояние, годноедля употребления в качестве оружия…

– Тогда запретите кухонные ножи. Ими уже столько народуположили, а вот про шашки я что-то не слышал…

– С Шумковым знакомы?

– Естественно.

– Дома у него бывали?

– Случалось.

– Где конкретно?

– Улица Маргелите Кривенайте, четыре –восемнадцать.

– А на Короленко?

– Я уже говорил – по указанному вами адресу в жизни небывал.

– Но вы знали, что у Шумкова там квартира?

– А разве это его квартира? Представления не имел. Онживет на Кривенайте, с женой, с детьми…

Даша тоскливо вздохнула про себя, прилежно занося в протоколвсю эту совершенно ненужную белиберду. Пока не привезут Ксану, ни за что непродвинешься дальше – в квартире его отпечатков не зафиксировано, только наавтомате, опять начнется сказка про белого бычка… Может, и в самом деле сунутьего в соответственно подготовленную камеру, а потом вовремя вытащить? Ну, аесли он там кому-нибудь шею приемчиком сломает? Скандал выйдет до небес… Аглавное, пакостные предчувствия так и висят в воздухе, словно неуловимаятяжесть на душе, иногда подступающая перед грозой…

– Интересно, что вас с Шумковым связывает?

– Интерес к истории, – пожал он плечами.

– А вам не кажется, что Шумков этот интерес доводит доабсурда? Деликатно выражаясь?

– Это его проблемы, разве нет?

– Если взглянуть с точки…

Она обернулась на стук бесцеремонно распахнутой двери – совспыхнувшей мгновенно надеждой. Костя Гукасов, однако, не походил на вестника победы,скорее, наоборот. После разрешающего кивка Даши он подошел и сунул ей листок изблокнота, старательно загородив его спиной от майора. Даша мгновенно схватилавзглядом две строчки, нацарапанные торопливо, размашисто: