Съемочная группа расходится медленно, почтительно. Бет уводит дочь, а Тони сбегает вниз по склону, возвращаясь обратно на пляж. Интересно, сохранит ли он воспоминания о своей подруге, с которой провел столько счастливых часов?

Лиам остается за камерой. Последним кадром он запечатлевает закат, и на фоне заката – очертания деревянного креста, на котором болтается браслет Дейзи.

59

ВЕРОНИКА

Дорогая миссис Маккриди,

Я прочла в газете о милой маленькой Петре и не могла перестать плакать. Даже Дуг сказал, что дело скверное, и Дейзи, наверное, сейчас очень тяжело. Ведь она так привязалась к этой птице. А я-то думала, какие вы все счастливые там, на острове Болдер. Я отсканировала статью на случай, если вы ее не видели. Кажется, есть и другие на эту тему.

Подснежники в Баллахеях почти прошли, но скоро распустятся нарциссы, и в саду станет поярче. В поместье без вас очень одиноко. Мы с мистером Перкинсом с нетерпением ждем вашего скорого возвращения. Но как же мне жаль Дейзи. Пожалуйста, обнимите ее за меня.

Ваша Эйлин

Заголовок на отсканированной газетной странице гласит: «Смерть от пластика». В статье говорится:

На фоне слухов о конфликте между ведущим сэром Робертом Сэддлбоу и Вероникой Маккриди скончался дружелюбный пингвин, ставший музой двух телевизионных программ. Пингвиниху, ласково прозванную Петрой с легкой руки Дейзи Диллон, девочки, которая должна появиться в новом эпизоде шоу «Загадай желание», нашли мертвой на пляже: птица подавилась оберткой от печенья. Были проведены торжественные похороны пингвина, на которых присутствовали все члены съемочной группы, а также несколько друзей и родственников Маккриди. Один из членов команды сказал: «Никто из нас не мог предсказать столь печального завершения нашей съемочной поездки. Это оставит свой след в каждом из нас. Этот случай подчеркивает хрупкость нашей дикой природы и призывает нас к ответственности и осмотрительности».

Интересно, кто это сказал? Похороны состоялись только вчера, значит, этот человек даром времени не терял, кем бы он ни был. С помощью Бет мне удается распечатать статью. Я показываю ее сэру Роберту, который сидит в общей комнате с книгой, и спрашиваю, не его ли это рук дело.

– Нет, – отвечает он. – Не моих. Но, видимо, кто-то подробно докладывает прессе о том, что у нас происходит.

– Это не Эйлин, – предупредительно заверяю я. – Она совершила эту ошибку однажды и больше не повторит ее.

– Не сомневаюсь, что так и есть, – отвечает он. Он проводит рукой по лбу и откладывает книгу. – Что ж, смерть бедняжки Петры может помочь нам снова завоевать симпатии общественности.

– Бедная Петра, – вздыхаю я. – Я предпочла бы ее жизнь расположению общественности.

Он изучает меня своими проницательными и такими глубокими голубыми глазами.

– Вероника, не хотите ли вы рассказать мне, что вас беспокоит?

– Это долгая история, сэр Роберт.

– А у нас весь вечер свободен, – отвечает он, указывая на место на диване рядом с собой.

Я уступаю и сажусь с ним рядом. Этот более мягкий сэр Роберт – сэр Роберт, которого я хорошо знаю, но уже давно не видела, – ободряюще улыбается мне в ответ.

– Пожалуйста, простите меня, если в последнее время я казался немного отстраненным, – говорит он мне. – Последнюю неделю я страдал от сильной зубной боли, и это сделало меня очень ворчливым. Вчера Кит дал мне пососать гвоздику, и это на удивление хорошо сработало.

Хотя я сочувствую его зубной боли, мне доставляет некоторое облегчение знать, что я зря принимала его грубость на свой счет. Тем не менее, он не мог забыть ужасную истерику, которую я закатила.

– Сэр Роберт, я знаю, что мое поведение было непростительным, но у меня в тот момент были серьезные проблемы.

– Я так и понял, – торжествующе отвечает он. – Возможно, я тоже был несправедлив к вам. Может, вы хотите объясниться сейчас?

Он действительно готов меня выслушать, и, возможно, я наконец готова довериться. Я поворачиваюсь к нему лицом, размышляя, с чего начать. Слова начинают сыпаться из меня сами собой. Я рассказываю ему о своем сыне, о воспоминаниях, которые берегла все эти годы, о любви, которую я всегда хранила в своем сердце. Я пытаюсь описать свое напряжение, которое я испытывала с самого начала нашей командировки, то нетерпение, с которым я ждала информации о его жизни. Затем я объясняю, как получила новость, которая перевернула весь мой мир с ног на голову, новость о том, что мой любимый Энцо убил человека.

– Моя дорогая Вероника!

Прошло много времени с тех пор, как он так меня называл. Я поспешно объясняю, что это была колоссальная ошибка, что мой мальчик на самом деле не был убийцей, а взял вину на себя ради своей семьи. Но что я не знала об этом до приезда Патрика.

Я сообщаю сэру Роберту, что у меня также были опасения по поводу Терри и Патрика. Не берусь описывать их природу, но упоминаю о напряженных, бессонных ночах. Мои эмоции вырвались наружу в тот роковой день моего увольнения, выразившись в сильном гневе только потому, что я была разочарована тем, что не могла выполнять свою работу. Небольшое напоминание о Патрике и фильтрах для воды проскальзывает в моей голове, и я осознаю, какой разрушительной силой может обладать такой гнев.

Сэр Роберт пристально смотрит на меня на протяжении всего этого объяснения, и теперь кладет руку мне на плечо.

– Я надеюсь, теперь те понимаешь, как мне искренне жаль, – вздыхаю я, смахивая слезы, которые сдавили горло и теперь текут из моих глаз.

– Я был очень груб с вами, Вероника, – мягко отвечает он. – Все это время я думал, что вы просто строите из себя примадонну и закатываете истерики на пустом месте. Даже когда вы просили прощения раньше, вы не сказали, что за всем этим стояло. И меня очень задели те слова, которые вы бросили, – признается он. – Особенно когда вы сказали, что я вами манипулирую. Да, я думал, что благодаря вам программа станет лучше, но я также хотел подарить вам замечательный опыт. Если бы только вы знали, как усердно я работал, чтобы взять вас с собой в эту поездку, сколько мне потребовалось приложить усилий, чтобы уговорить продюсера и режиссера!

Я смотрю на него в изумлении.

– Но я понятия не имел о тех потрясениях, которые вы переживали, – продолжает он. – Я должен был догадаться, что всему есть объяснение. Я бы хотел, чтобы вы делились со мной своими горестями.

Мне горько