– Хорошо.

Вернувшись к комнате Пэйн, он бесшумно вошел и замер удвери. Она спала мертвым сном, в тусклом свете ее кожа испускала мягкое сияние.Проснется ли она снова парализованная? Или прогресс никуда не денется?

Похоже, им предстоит это выяснить.

Приставив костыли и опоры к стене, он подошел к жесткомустулу у кровати и сел в него, скрестив ноги и пытаясь удобней устроиться. Едвали он заснет. Он просто хотел наблюдать за ней…

– Присоединяйся ко мне, – сказала она в тишине. – Пожалуйста.Мне нужно твое тепло прямо сейчас.

Оставаясь на своем месте, Мэнни осознал, что это высиживаниеимеет небольшое отношение к ее брату. Это защитный механизм – держаться отнее как можно дальше. Они абсолютно точно снова окажутся в койке – вероятно,скоро. Он будет ласкать ее часами, если это все, что возможно. Но он не можетпозволить себе поддаться фантазии, которая не несет для них ничего постоянного.

Два разных мира.

Ему не место рядом с ней.

Мэнни наклонился ближе, положил ладонь на нее, погладил ееруку.

– Шшш… я здесь.

Когда она повернула к нему голову, ее глаза были закрыты, иу Мэнни возникло чувство, что девушка говорила во сне.

– Не оставляй меня, целитель.

– Меня зовут Мэнни, – прошептал он. – Доктор…Мануэль Манелло.

Пронесшийся по фойе особняка свист был резким и громким, иКуин знал, что настойчивый зов исходил от Джона Мэтью.

Дьяволу известно, сколько раз Куин слышал этот свист запоследние три года.

Замерев с одной ногой на нижней ступеньке парадной лестницы,Куин вытер потное лицо скомканной футболкой, а потом ухватился за резные периладля равновесия. После тренировки голова была легкой и взбитой, словно подушка…в противоположность остальной его части: казалось, ноги и задница весили неменьше гребаного особняка….

Когда свист раздался снова, он подумал, «Ну да, точно, кнему же обращались». Повернувшись кругом, он обнаружил Джона, стоящего междубогато украшенными косяками дверного проема в столовую.

«Что ты с собой сотворил?» Знаками показал парень, указываяна его голову.

Ну, заценил, подумал Куин.  В прошлом этот вопрос означалнамного больше, чем простую смену прически.

– Это называется прической.

«Думаешь? Я стопроцентно уверен, что это – полныйбеспорядок».

Куин потер голову.

– Ничего серьезного.

«По крайней мере, знаешь, парик – всегда вариант. ГлазаДжона сузились. И где твой металл?»

– В оружейном шкафу.

«Не оружие, а цацки на твоем лице».

Куин просто покачал головой и отвернулся, намериваясь уйти,незаинтересованный в обсуждении пирсинга, который он снял. Мозги свернулись вузел, а тело было измотано, поэтому напряженность и боли от ежедневныхпробежек…

От раздавшегося снова свиста Куин почти бросил «пошел нахрен» через плечо. Но он сдержался, чтобы сохранить время: в таком настроенииДжон никогда не отстанет.

Оглянувшись, он прорычал:

– Ну что?

«Тебе нужно больше питаться. Как на трапезах, так и отсобственного вида. Ты превращаешься в скелет…»

– Я в порядке…

«… и либо ты начнешь работать челюстями, либо я запрутренажерный зал и спрячу от тебя ключи. Тебе выбирать. И я позвал Лейлу. Онаждет в твоей спальне».

Куин развернулся на сто-восемьдесят. Плохая мысль; фойепревратилось в карусель. Снова ухватившись за перила, он выплюнул:

– Я и сам мог это сделать.

 «Но ты не собирался, поэтому я сделал все за тебя… несчитая убийства дюжины лессеров, это станет моим добрым деянием недели».

– Хочешь стать Марией Терезой – попытай удачу ипопрактикуйся на ком-нибудь другом.

«Прости. Я выбрал тебя, и тебе лучше пошевеливаться… не хочузаставлять леди ждать. О, и пока я с Хекс был на кухне, то попросил Фритцаприготовить тебе завтрак и унести наверх. Ну, все, увидимся».

Когда парень направился в сторону кладовой дворецкого, Куинкрикнул вдогонку:

– Меня не нужно спасать, придурок. Я сам могу о себепозаботиться.

Ответом Джона стал средний палец, поднятый над головой.

– О, да ради всего святого, – пробормотал Куин.

Ему совсем не хотелось встречаться сейчас с Лейлой.

Ничего личного против Избранной, но вероятность оказаться взакрытом помещении с кем-то, желающим секса, выводила его из себя. Чертовскииронично. До сих пор секс был не просто частью его жизни; секс определял егоцеликом. В течение последней недели? От мысли переспать с кем-то накатывала тошнота.

Господи, если так продолжится дальше, последним, с кем онбудет за всю свою жизнь, станет тот рыжеволосый. Ха-ха-ха: очевидно, уДевы-Летописецы извращенное чувство юмора.

Поднимая свою тушу по лестнице, он приготовился вежливосказать Лейле, чтобы она шла заниматься своими делами…

От головокружения, ударившего на лестничной площадке второгоэтажа, он застыл как вкопанный.

За последние семь дней Куин привык, что после усиленногобега все плывет перед глазами, также как и мало питаться, и сейчас с нетерпениеможидал раздвоения личности. Да ради бога, она дешевле, чем выпивка, ее действиене заканчивалось… ну, пока он не поест, по крайней мере.

Это же было другим. Казалось, что сзади кто-то проехался понему бульдозером, сбивая  с ног… но, его линия взгляда говорила, что он стоит.Как и бедра, прижатые к перилам…

Без предупреждения его колено подогнулось, и Куин повалилсяна пол, словно книга с полки.

Выбросив вперед руку, он ухватился за поручень, буквальноповиснув на нем. Уставившись на ногу, он пару раз ударил по ней, и глубокозадышал, заставляя тело подчиниться.

Ничего не произошло.

Вместо этого, он медленно покинул вертикальное положение, иразвернулся так, будто просто присел на кроваво-красном ковре. Казалось, он немог дышать… или, он дышал, но воздух не помогал. Черт… возьми… соберись же…

Гребаный ад.

– Господин? – раздался голос сверху.

Дважды ад.

Зажмурив глаза, он подумал, что появление Лейлы – примердолбаного закона Мерфи во всем цвету.

– Господин, я могу помочь?

Но, с другой стороны, может, в этом была и хорошая сторона:уж лучше она, чем один из Братьев.