– Что у нас, Док?

– Рождественская индейка, мой друг.

– Так глубоко?

– Ага. – Нет нужды упоминать, что сквозь порез виднеласькость, а кровь лила равномерной струей. – Я должен еще раз отмыть руки. Сейчасвернусь.

Наведавшись к раковине, Мэнни натянул перчатки, сел на пол ипотянулся к бутылке лидокаина.

Большой, Блондинистый и Истекающий кровью остановил его.

– Не думай о боли, Док. Зашей меня и займись моими братьями…им оно пригодится больше, чем мне. Я бы сам о себе позаботился, но Джейн непозволит.

Мэнни замешкался.

– Ты бы сам себя зашил?

– Делал это на протяжении десятилетий, больше, чем тыживешь, Док.

Мэнни покачал головой и пробормотал на выдохе:

– Прости, здоровяк. Я не стану подвергаться риску, если тывдруг дернешься, когда я буду работать над твоей течью.

– Док…

Мэнни направил шприц прямо на изумительно красивое лицопациента.

– Заткнись и ляг. Тебя следует вырубить для этого, так чтоне парься… Будет еще время, чтобы поиграть в героя.

Очередная пауза.

– Окей-окей, Док. Не кипятись. Просто заштопай… и помогиостальным.

Было сложно не уважать преданность парня.

Работая быстро, Мэнни заморозил область настолько хорошо,как смог, воткнув иглу в плоть в месте, регулирующем кровообращение. Господи,он будто вернулся в медицинский колледж и, непонятным образом, работа оживилаего больше, чем операции, проведенные в последнее время.

Это… была реальность со звуком, включенным на порядок выше.И будь он проклят, если ему не нравилось музыкальное сопровождение.

Схватив пачку чистых полотенец, он запихнул их под ногу исполоснул рану. Когда его пациент зашипел и напрягся, Мэнни сказал:

– Тише, здоровяк. Мы просто ее промываем.

– Без… проблем.

Черта с два без проблем, и Мэнни жалел, что не смог сделатьбольше в плане обезболивания, но на это не было времени. Еще нужно разобратьсяс открытыми переломами: зафиксировать. Перейти к следующему.

Когда кто-то застонал, а слева раздался очередной потокпроклятий, Мэнни позаботился о мелком порезе артерии; потом зашил мускулы иперешел на фасцию и кожу.

– Ты хорошо справляешься, – пробормотал он, заметив сжатыекулаки с побелевшими костяшками.

– Не беспокойся обо мне.

– Да-да… о твоих братьях. – Мэнни замер на долю секунды. – Тыхорош, парень, ты знаешь это?

– К черту… – Воин улыбнулся, сверкнув клыками. – Я… идеален.

На этом парень закрыл глаза и откинулся назад, егоподбородок так напрягся, что мужчина вряд ли смог бы глотать.

Мэнни действовал так быстро, как только мог, не жертвуя приэтом качеством. Протерев линию в шестьдесят швов марлей, он услышал вскрикДжейн.

Повернув голову, он выдохнул:

– Гребаный ад.

В дверном проеме смотровой комнаты, муж Джейн лежал в рукахРед Сокса, и выглядел он так, будто его переехала машина: кожа парняпобледнела, глаза закатились, и… черт… его валенок… ботинок… смотрел впротивоположную сторону.

Мэнни крикнул медсестре:

– Ты можешь забинтовать? – Посмотрев на своего пациента, онсказал: – Я должен взглянуть на…

– Иди. – Парень хлопнул его по плечу. – И спасибо, Док. Яэто не забуду.

Подойдя к новоприбывшему, Мэнни гадал, позволит либородатый зубоскал прооперировать его. Потому что эта нога выглядела полностьюразрушенной даже в противоположном конце гребаной комнаты.

***

Вишес потерял сознание и пришел в себя к тому времени, какБутч внес его в смотровую. Дует колена и его бедра приносил адскую боль,переполнявшие ощущения лишали его сил и мыслительных процессов.

Но не он один был в плохом состоянии. С трудом протискиваясьв дверной проем, Бутч ударил голову Ви об косяк.

– Мать твою!

– Черт… прости.

– Капля… в море, – выдохнул Ви, когда висок взорвался болью,которая гармонировала с акапеллой «Welcome to the Jungle».

Чтобы отгородится от адского концерта, он открыл глаза,надеясь отвлечься.

Джейн было подле него, держа в  руке в окровавленнойперчатке хирургическую иглу, ее волосы были убраны назад ободком.

– Не она, – простонал он. – Не… она…

Медики-профессионалы не должны лечить своих любимых; этопрямая формула к несчастью. Если колено или бедро были повреждены навечно, онне хотел, чтобы это осталось на совести Джейн. Бог знал, им и так хваталопроблем.

Мэнни встал рядом с его шеллан.

– Тогда я твой единственный вариант. Прошу любить ижаловать.

Вишес закатил глаза. Великолепно. Отличный выбор.

– Ты согласен? – спросил человек. – Или предпочтешьподумать, пока твои суставы не срастутся, как у фламинго? Ну, или на ногеразовьется гангрена, и она отвалиться к чертям собачьим?

– Ну, это ли… не… маркетинговый ход.

– И твой ответ…?

– Окей. Да.

– На стол его.

Бутч аккуратно уложил его, но даже со всемипредосторожностями Ви почти вырвало на них обоих из-за перераспределения веса.

– Ублюдок… – Когда ругань слетела с его губ, над нимвозникло лицо хирурга. – Без возражений, Манелло… ты не хочешь… находиться такблизко ко мне…

– Хочешь заехать мне? Окей, но подожди, пока я не разберусьс твоей ногой.

– Нет, меня… тошнит.

Манелло покачал головой.

– Мне нужно болеутоляющее. Принесите Демеро…

– Только не Демерол, – сказали Ви и Джейн в унисон.

Глаза Ви метнулись в ее сторону. Она была в другом концекомнаты и, склонившись над животом Блэя, зашивала серьезный разрез. Рукидвигались уверенно, и ее работа была идеальной, все свидетельствовало о высокомпрофессиональном уровне. Но по ее щекам текли слезы.

Со стоном он уставился на люстру над головой.

– Морфий сойдет? – Спросил Манелло, разрезая рукав косухиВи. – И можешь не строить из себя крутого. Последнее, что мне нужно, – эточтобы ты рычал, пока я занимаюсь делом.

В этот раз Джейн промолчала, ответил лишь Ви.

– Ага. Понял.

Когда шприц наполнили, перед мордой хирурга возник Бутч.Даже будучи выведенным из строя после вдыхания, он был смертельно серьезен,когда заговорил: