Джорджия понимала, что самое время возмутиться и прервать крайне неприличный разговор, однако устоять было выше ее сил… как и устоять перед рискованным пари! В конце концов, всего каких-то четверть часа, и ей обещано, что она не будет разочарована.

Здравый смысл в ней боролся с одурманенным элем сознанием – и позорно проиграл.

– Давайте уточним условия нашего пари. Если я узнаю вас раньше, чем вы меня, в моем распоряжении окажутся пятнадцать минут, в течение которых вы будете всецело мне подчиняться.

– Ровно до тех пор, пока происходящее будет мне приятно, – напомнил ей Дрессер, однако глаза его озорно сверкнули.

«Но если он разденется перед мной, то явно не разочаруется». От этой мысли Джорджию бросило в жар. Ведь она никогда прежде не видела обнаженного мужчину. Никогда…

– Ну а если выигрываю я, – сказал он, – я потребую того же от вас.

Раздеться? О нет, не может быть… И потом, это сильно бы ее расстроило. И все же…

Когда-то она держала в руках пойманную птичку и помнила, как у той колотилось сердечко.

О, этот страх перед неизведанным! Страх перед новым всесокрушающим скандалом! Но более всего страшилась она сейчас нарастающего в ней возбуждения.

И здравый смысл победил.

– Я не могу допустить нового скандала вокруг моего имени.

– Мы с вами живем под одной крышей. Ваши родители спят неподалеку. Но никто ни о чем не узнает. Никогда. Даже если я выиграю пари, то не разочарую вас. Я никогда не огорчу вас, Джорджия.

Взглянув ему в глаза, она поняла, что Дрессер говорит правду. Впрочем, она всегда знала, что он не лжец. Ему можно было доверять во всем, и это… это делало приключение вполне вероятным.

– Ну хорошо, – решилась она. – В конце концов, я совершенно уверена в своей победе. Вы очень приметны на вид, а я запрещу матери заговаривать со мной на маскараде, чтобы не обнаружить себя.

– Вы хоть понимаете, насколько сузили сейчас круг моих поисков?

– Проклятие! Но я все равно уверена, что выиграю. Ну а когда выиграю, то вправе буду настоять, чтобы мы с вами в течение четверти часа читали вслух молитвы.

– Да, и будете иметь на это полнейшее право, – согласился Дрессер. – Но вы этого не сделаете.

Джорджия вскинула голову. Впрочем, этот наглец прав, как всегда! И ужасающее пари обещало сделать ночь незабываемой…

И тут Джорджия опомнилась. Маскарад! Ее костюм!

– Боже мой, который час?

Дрессер вынул часы:

– Половина пятого.

– О боже праведный! До отъезда на маскарад остается всего четыре часа! – И она ускорила шаг. – Я еще должна зайти к модистке для последней примерки. А вы меня проводите и оставите у дверей, Дрессер, – сурово приказала она. – Не желаю, чтобы вы даже краешек моего платья увидели.

Спеша в новом направлении, Дрессер поинтересовался:

– А какой самый интересный карнавальный костюм вам приходилось видеть?

– Помимо моего собственного? – усмехнулась Джорджия. – Пожалуй, костюм русалки, причем создавалось полное впечатление, что она сидит на скале.

– Впечатляет, однако создает ряд проблем. К примеру, в Неаполе я как-то видел одного гостя в костюме галеры…

– Интересно, как он умудрялся танцевать?

– А никак. Собственно, как и те двое несчастных, которые изображали двугорбого верблюда.

– Увы, не продумано до конца.

– А ваш костюм позволит вам танцевать?

Джорджия сурово взглянула на Дрессера:

– Даже не пытайтесь меня подловить, сэр!

Дрессер рассмеялся:

– Как бы то ни было, я все равно узнаю вас, даже если вы наденете рыцарские доспехи!

– В духе Жанны д'Арк? О нет, этот образ идет совершенно вразрез с темой маскарада. Однако мы прибыли на место, и вы можете быть совершенно свободны.

На крыльце дома модистки Дрессер поцеловал ей руку:

– Благодарю за прекрасный день.

– А вам спасибо за новые впечатления и прекрасный обед! Увидимся на маскараде. Где я, – прибавила она с улыбкой, – первая узнаю вас!

Дрессер с улыбкой следил, как Джорджия входит в дом, а затем направился прочь, куда глаза глядят.

И все же этот день подарил ему надежду. Однажды она сказала, что каждый человек сложен, обладает множеством граней, а сама она была бриллиантом. Леди Мей-«павлин» сегодня предстала перед ним патронессой благотворительного приюта, которая от души желала разрешить проблему водоснабжения. Она прекрасно обучена домоводству, пусть даже утверждает, что терпеть этого не может, – стоило видеть, как она наставляла юную девочку на кухне!..

Он вспомнил, как она поначалу смутилась, войдя в таверну с низким потолком и полом, посыпанным соломой, где стояли длинные столы, за которыми сидели представители самых различных сословий. Ее явно не напугала компания его друзей, и она в мгновение ока всех очаровала – впрочем, возможно, и сама была слегка очарована. Она с интересом слушала их рассказы и совершенно впопад задавала вопросы, рада была узнать новое – про обычаи дальних стран, к примеру. Возможно, ее могло бы заинтересовать скромное загородное поместье и общество ближайших его соседей?

Однако Дрессер не дал воли своему оптимизму. Загородное поместье вовсе не борт корабля или экзотический остров. До своих шестнадцати лет она прожила в деревне, и если даже ее обучили всему, что касается домоводства, сыроварения, пивоварения, прачечных, газонов и садов, она, не исключено, терпеть не может всем этим заниматься.

Поместье Дрессер куда скромнее, нежели Эрне. Он употребил бы слово «уютнее», если бы был настроен оптимистично. Однако ему нужна жена, которая не только умеет резать айву, избавляться от моли и жучков и штопать занавески, но и искренне желает всему этому посвятить жизнь.

Дрессер никогда не был пустым мечтателем – и все же его в конце концов заворожили сладкие голоса сирен. Однако это не мешало ему предвкушать маскарад и результат их безумного пари. И не важно, кто победит!

Около девяти вечера Джорджия в последний раз оглядела себя в зеркало, прикидывая, все ли сделала, чтобы остаться неузнанной. Нет, Дрессеру явно не под силу будет ее узнать, ведь каждый дюйм ее тела тщательнейшим образом прикрыт.

Смастерить костюм голубя мира было делом крайне непростым – ведь одеяние должно было быть удобным, красивым, и сшить его надо было очень быстро. И все же она сумела это сделать, притом не слишком потратившись. Самым сложным элементом костюма была, разумеется, маска голубя, которая удивительно походила на настоящую голубиную головку: клюв располагался сразу под шапочкой из белых перьев, а нижняя часть лица оставалась открытой. Белые перья закрывали затылок и спускались на плечи, смешиваясь с распущенными и густо напудренными волосами.