уже ушла, оставив их на кухне одних, она добавила: – Я не знаю. Не могу с ним связаться.

– Так пошли ему сообщение, – посоветовал Генри, используя логику поколения, выросшего на айфонах.

Грейс оглядела кухню в поисках кофе. У кофеварки, к счастью, стояла наполовину наполненная стеклянная емкость с готовым напитком.

– Я бы рада, но он, к сожалению, оставил свой сотовый телефон дома.

Грейс поднялась с места, чтобы налить себе кофе, взяв для этого (с очень смешанными чувствами) чашку из сервиза своей матери.

– Мне страшно, – произнес у нее за спиной Генри.

Она снова подошла к сыну, поставила чашку на стол и обняла его. Он позволил ей схватить себя в охапку, и она постаралась, чтобы ребенок не почувствовал ее нарастающего страха. «И твой я тоже заберу себе», – думала Грейс. Затем она выдохнула, но выдох получился каким-то неровным и прерывистым. Она лихорадочно придумывала, о чем могла бы сейчас рассказать Генри. Требовалось нечто такое, что было бы одновременно правдивым и при этом помогло ситуации. Но все, что приходило ей в голову, никак не соответствовало подобному описанию. Если правда – то бесполезная в их положении информация, а если что-то ценное, то обязательно ложь. Все ли теперь у них будет хорошо? Сможет ли Грейс справиться с ситуацией? И сможет ли позаботиться о Генри? Сейчас она не была уверена в том, что сумеет даже себя обслуживать.

Но Грейс поняла, что пока еще держится. Еще вчера, казалось, она лишилась всех сил, в тот момент на углу улицы в Царстве медицины, когда она встретила Стю Розенфельда. Не ощущала она их и в душном кабинете двадцать третьего полицейского участка, пока беседовала с О’Рурком и Мендозой. И, конечно, никакой способности сопротивляться не проявила в последние часы, когда перебирала шкафы и ящики, обезумев и обозлившись на то, что нашла и не нашла там. И все же каким-то непостижимым образом эта способность вернулась. И от этого Грейс почувствовала себя… не то чтобы сильной, нет. Грейс никогда не была сильной и не смогла бы крушить баррикады или встречаться лицом к лицу с другими матерями из Рирдена. Но ей вдруг стало легче. Она сжимала худенькие плечики своего ребенка, прижималась щекой к его щеке, вдыхала едва уловимый аромат взросления и думала: «Теперь мне надо защищать гораздо меньше, чем приходилось раньше». И эта мысль почему-то приносила облегчение.

Ей удалось выйти из квартиры вместе с сыном, не встречаясь больше ни с Евой, ни с отцом. Они молча шли в Рирден. Похоже, Генри миновал необходимую стадию волнения и теперь был совершенно спокоен, как это обычно бывало по утрам. Когда они свернули на улицу, где располагалась школа, ему потребовалось на секунду больше, чем самой Грейс, чтобы увидеть, что количество представителей средств массовой информации тут увеличилось. Причем значительно.

– Ого! – негромко произнес он, но Грейс услышала.

«Это я должна была так отреагировать», – подумала она. Ей очень не хотелось проходить мимо телевизионных фургонов.

Входные ворота были закрыты – немыслимое явление для Рирдена. На улицах толпились мамаши школьников – по-прежнему никаких нянек. Они выстроились шеренгой перед воротами, повернувшись спиной к мраморному зданию, а строгими лицами к камерам. Они были яростны и прекрасны. Просто стая невиданных зверей, готовых обратиться в бегство, но все же в надежде на честную схватку. Судя по всему, обстановка накалилась до предела.

– Посмотри туда. – Грейс указала пальцем на толпу. – Ты видишь миссис Хартман?

Дженнифер Хартман, мать Джоны, когда-то лучшего друга Генри, стояла на расстоянии в полквартала, у входа в переулок, который проходил за школой. В руке она держала планшет, похожий на те, которыми пользуются в офисах.

Значит, Роберт и в самом деле решил открыть запасной вход в школу.

– Пойдем, – велела Грейс, поддерживая Генри за локоть.

Они подошли ко входу вместе с двумя или тремя другими учениками. Казалось, сегодня абсолютно все знали, что нужно делать. Это казалось более чем странным, если учитывать, что в истории школы ничего подобного раньше не случалось.

– Филипс, – сказала женщина впереди Грейс, заглядывая через плечо в планшет Дженнифер. – Вот. Райана Филипс, второй класс.

– Отлично, – отозвалась Дженнифер, ставя отметку рядом с фамилией. – Вам вон туда, к запасному входу. Представляете, его специально открыли.

– Логан Дэвидсон? – вопросительно произнесла следующая женщина, как будто и сама не была уверена, все ли она говорит правильно. – Дошкольная группа?

– Хорошо, – отреагировала Дженнифер Хартман. – Проходите.

– Привет, Дженнифер, – поздоровалась Грейс. – Тебя тоже в оборот взяли?

Дженнифер подняла глаза, и в первую секунду ничего не происходило. А затем Грейс как будто ледяным холодом обдало, причем так неожиданно и так сильно, что она почти лишилась дара речи. Ее неуместная улыбка так и застыла (или замерзла?) на устах. Она машинально посмотрела на Генри, но взгляд мальчика был целиком устремлен на миссис Хартман, мать его потерянного друга. Она была среднего роста, но потрясающей внешности, с хорошо очерченными высокими скулами и темными бровями, гораздо темнее, чем ее пепельные волосы. Она присутствовала в жизни Генри еще с тех пор, как он и его приятель ходили в детский сад восемь лет назад. Тогда практика Грейс и работа Дженнифер (она писала рекламы для ресторанов и их шеф-поваров) находились на подъеме и пророчили обеим отличную карьеру. Грейс нравилась эта женщина, и она полностью ей доверяла. По крайней мере до тех пор, пока брак Хартманов не начал трещать по швам. Она попыталась предоставить Дженнифер некое пространство, каждый раз предлагая забрать Джону к себе с ночевкой или на прогулку. Но как раз в то время Джона и сам начал отдаляться от своего друга.

Сейчас Генри стоял поодаль и смотрел на ее каменное лицо. Но понимал ли он все происходящее? Дженнифер Хартман десятки раз водила мальчиков на детские площадки или в кино на мультики. Он впервые оставался в гостях на целый день да еще с ночевкой именно у нее в доме, звоня домой для порядка. Дважды в августе Дженнифер брала его с собой на Кейп-Код, сопровождала его и Джону на фабрику по изготовлению чипсов и в этнографический музей «Плимутская плантация». Один раз она даже отвозила его в пункт неотложной помощи со сломанным локтем, когда Генри упал с каменной ограды вокруг Центрального парка. Но потом мальчики расстались, как раз после развода Дженнифер. Джона попросту перестал общаться с Генри по необъяснимым причинам. С тех пор Грейс и Дженнифер стали лишь поддерживать формальное знакомство, как положено цивилизованным людям. Такие отношения существуют между некоторыми странами, которые