Мы выставляли чашки с микробами на специальные подносы, в надежде, что удастся вывести полезную плесень. У меня почти не оставалось времени следить за результатами, приходилось довериться Мэй. Впрочем, она с энтузиазмом вела дело.

Мой день начинался с семейного завтрака, в обществе мужа, Пруденс и свекрови. Поначалу, трапеза протекала в напряженной атмосфере. Пруденс была смущена присутствием чужого человека, свекровь демонстративно игнорировала, оставалось беседовать с мужем о предстоящем дне. Он с радостью делился своими тревогами, обсуждал насущные дела, посвящал в тонкости поведений в Агнессии. Я просила советов по переговорам с гл№авами гильдий. Оказалось, ткачи воспользовались моей неопытностью и завысили цены на бинты. Лорд Бестерн посоветовал ограничить количество заказанного товара, обратиться к конкурентам, стараясь, чтобы весть долетела до алчного главы.

Постепенно Пруденс принялась задавать несмелые вопросы, вклиниваясь невпопад в нашу беседу. Ее интересовали цифры — число заказанных бинтов, срок доставки, количество нужного материала. Постепенно завтрак превратился в деловую встречу. Свекровь молча наблюдала за тем, как дочь все смелее орудует сложными вычислениями, а сын с затаенной улыбкой слушает советы доселе всеми опекаемой сестры. Думаю, Корделия так и не прониклась симпатией ко мне, но определенного уважения я сумела заслужить, а большего на данном этапе я и не требовала.

— Вам письмо, — лакей протянул мне поднос, на котором красовался единственный белый конверт с красной печатью.

Я рассеянно взяла его и положила рядом, не отвлекаясь от вычислений. Хотелось перед сном успеть разобраться с бумагами.

Белый прямоугольник притягивал взгляд. Я не выдержала и вскрыла ножом для бумаги конверт, достала сложенный вчетверо лист. Ахнула, увидев королевские вензеля.

«Возлюбленная моя,

Напрасны старания изгнать тебя из моего сердца. Две недели с любимой, вот все, что подарила судьба. Света, не проходит дня, чтобы я не вспоминал тебя, полный сожалений о прошлом, охваченный желанием ощутить вновь вкус сладких губ. Неужели я одинок в стремлении к тебе, Света?

Ты, наверное, давно позабыла меня, подпав под чары укравшего тебя человека.

Но если я ошибся, если все еще дорог тебе, умоляю лишь об одном — удели мне один вечер. Позволь увидеть тебя, поговорить без лишних глаз. Ради тебя я покинул дворец и буду ждать у качели в парке особняка всю ночь до рассвета.

Прошу, Света, даже если я безразличен тебе — отпусти меня. Скажи слова прощания в лицо.

С любовьюЭнтони»

Я отбросила письмо в сторону, искренне желая отмотать время назад и никогда его не получать. Потом, опомнившись, сложила бумагу в плотный квадратик и спрятала на груди.

Меня жгло едкое чувство вины, в голове шумело от нахлынувшей тоски. Среди водоворота последних событий, об Энтони я даже е вспоминала. Было стыдно, как в детстве, когда мама словила на лжи.

Вспомнив, как признавалась Энтони в любви, я внутренне сжалась. Как можно быть такой неосторожной? Так больно осознавать, что подвела его. Насколько легче была бы ноша, если бы принц забыл о служанке и утешился в объятиях очередной красавицы. Я стыдилась собственного счастья с мужем, в то время, как Энтони остался верен своим словам.

Я закрыла ладонями лицо. Болело сердце и застилали глаза невыплаканные слезы. Во рту ощущался горький привкус разочарования. Я достала плотный квадратик и развернула его, перечитывая искренние признания на листе, намеренно давая им ранить, надеясь тем самым искупить боль принца.

— Прости меня, — прошептала я еле слышно. — Я недостаточно любила тебя.

Энтони прав, с моей стороны малодушно уйти, не попрощавшись. Я обязана посмотреть принцу в глаза, честно принять на совесть тяжесть предательства.

Я подошла к окну, невидяще посмотрела на зимний сад, возносящий к темно-синему небу голые ветви. Здравый смысл холодно сообщил, что замужние женщины не ходят ночью на свидания с бывшими любовниками, даже если намереваются только попрощаться. Я закрыла глаза, комкая в руках письмо.

Приняв решение, я бросила бумагу в камин и вернулась к счетам за оборудование лаборатории, стараясь отвлечься от гложущего сомнения.

Вечер прошел как в тумане. Муж долго не возвращался и я решила воспользоваться этим, чтобы поговорить с Мэй и попросить ее об одолжении.

— Принц Энтони мерзнет под окнами особняка? — прижав ладошку ко рту, чтобы скрыть смех, заметила Мэй.

— Допустим, как алхимик, он никогда не мерзнет, — пробормотала я. — Сейчас не время для смеха, я чувствую себя ужасно. Двойной предательницей. Сначала вышла замуж за другого, а потом и вовсе забыла принца.

— Значит, не судьба, — пожала плечами Мэй. — Принцу стоит смириться, а не просить о встрече с замужней дамой. У Энтони был шанс завоевать твое сердце, он его упустил, пусть с мужеством переносит последствие собственных решений.

— Я не пойду на встречу, — твердо сказала я. — Но так же не могу позволить Энтони простоять всю ночь в неизвестности. К тому же, он прав, нам нужно закрыть всю эту историю и больше никогда к ней не возвращаться.

— Лисабель, не ходи никуда, у меня дурное предчувствие… — гладя меня по руке, попросила Мэй.

— Могла бы ты… Я хотела тебя попросить…

— Ну же! Ты гл№ава рода, умей высказать свои желания!

— Мэй, умоляю, пойди ты! Скажи Энтони, что я прошу прощения от всего сердца. Ему лучше забыть меня, потому что, — последнюю часть фразы я пробормотала под нос. — Я люблю Уильяма Бестерна.

— Можешь не замалчивать последнюю часть, она ясна всем, кто имеет возможность лицезреть вас в одной комнате.

— И все же, я чувствую себя виноватой в том, что так легко ушла влюбленность к принцу.

— Лисабель, запомни, когда любовь уходит, это не всегда потеря, а иногда великое благо. Если сердечко приказало бежать из королевских покоев, тебе стоит к нему прислушаться.

Мэй встала, подошла к шкафу за верхней одеждой. Накинула плащ, укуталась в шерстяной платок, на голову надела пушистую шапку, сшитую специально, чтобы закрывал шрам на глазу.

Мы пригласили для Мэй лучшего лекаря, но даже он не смог восстановить глаз или разгладить кожу. Сказал, что место давно зажило и изменить ничего нельзя.

Я вернулась в свою комнату, выглянула в темное окно. Месяц подмигнул, а небо покорило сверканием звезд, с белой полосой молочного пути. Сад виделся сплошным темным пятном. Я меряла комнату шагами, покусывая губу. Ждала прихода мужа. Хотелось обнять Уильяма, спрятать лицо на его широкой груди.

Меня раздирали сомнения, стоит ли рассказать мужу о письме Энтони? Решила открыть все — он запретил говорить о принце, но будет хуже, если услышит от других, что Энтони всю ночь дожидался в саду жену герцога.