Чем дальше он углублялся в лесную трясину, тем гуще становились заросли кустов и лиан, они сходились с двух сторон, создавая тоннель через путаницу древесных зарослей. Где-то снаружи невидимые птицы испускали резкие крики, разносившиеся над безмолвными клочками воды.

Где-то сзади псы залаяли так, будто были в бешеной ярости от того, что скоро доберутся до него.

Он застыл в темном тоннеле посреди густой растительности, не будучи уверен, позволено ли ему идти дальше.

Хенрик знал, где он находится. Чуть ранее, заросли кустов и стеблей лиан отмечали дальний край Тропы Харга. Он слышал от свой матери, что идущий сюда должен иметь очень большую необходимость сделать это, потому что отнюдь не все возвращаются отсюда. Он и его мать были двумя счастливчиками, вернувшимися отсюда, делая еще более глупой попытку искушать судьбу дважды.

Его сердце колотилось, дыхание вырывалось бешеными толчками, он глядел перед собой широко раскрытыми глазами. Он знал, что его ждало.

Джит, Лесная Дева, ждала его.

Была лишь одна вещь, худшая, чем увидеть Лесную Деву снова: судьба быть разорванным на части и съеденным заживо стаей собак, преследующей его.

Он мог слышать, как они подбираются ближе. У него не было выбора. Он бросился вперед.

После жуткой гонки по тропе, проложенной сквозь густые заросли, открывшийся вид выглядел, как будто он достиг большего числа клочков открытой воды. Тропа, не более чем дюймы над грязной водой, постепенно оказалась замененной искривленными корнями, сучьями, лианами и ветками, сплетенными вместе в плотный слой, создающий подобие гати. Без этой гати твердая почва тропы местами просто бы исчезла под клоками ряски. Там, где земля исчезала, гать, сделанная из сучьев и лиан, обнажала поверхность темно-бурой воды.

Хенрик забеспокоился о том, что случится, если он соскользнет с тропы из корней и веток. Он беспокоился о том, что ждет в воде неосторожного или беспечного.

Он так устал, был так напуган, что лишь чистый страх заставлял его передвигать ноги. Он хотел бы оказаться опять там, в безопасности, с матерью. Но не мог остановиться, иначе псы добрались бы до него.

Хотя гать местами была достаточно широка, чтобы по ней прошли в ряд несколько человек, во многих местах ее ширины хватало лишь для одного. В этих узких местах, где она становилась мостиком над участками воды, иногда встречались ручки или даже перила, скрученные из искривленных ветвей и перевитые связывающими их вместе тонкими лианами, растущими из массива спутанного дерева, лежащего под ногами. Вся конструкция скрипела и шаталась, когда он передвигался по ней, как если бы она была частично погруженным в болото чудовищем, крайне недовольным, что кто-то бродит по его спине.

Хенрик не мог сказать с уверенностью, как далеко за ним находятся псы из-за того, что над водой звук разносился так хорошо. Он бы не удивился, если бы собакам было сложно бежать по сплетению лиан и ветвей, формирующему мосты над водным миром. Он не удивился бы, если бы их лапы соскользнули в месиво из ветвей и корней и застряли там. Он надеялся на это.

Мгла скрывала его от взгляда издалека, среди завешенных лишайником толстопузых деревьев. Когда тьма сгустилась за ним, он не смог видеть далеко в том направлении, откуда пришел. Среди спутанных корней, торчащих из соседних деревьев, он мог видеть глаза, следящие за ним.

Он перешел ближе к середине моста из палок и лиан, когда увидел, что что-то в воде проплыло мимо достаточно близко. Что бы это ни было, оно стало разлохмаченной, мясистой кучей. По всей поверхности бледного, разлагающегося мяса находились следы укусов. Не было возможности сказать, какому животному оно принадлежит, но по размеру расщепленной кости, свисающей с края, оно определенно было весьма большим. Он бы не удивился, если бы это была человеческая бедренная кость.

Хенрик посмотрел вниз, волнуясь о том, как низко мостик спускается к воде. Он шатался и колебался жутким образом, пока он пробегал по нему. Он не знал, был ли это плавучий мост, или что-то подпирало его снизу. Что он знал, так это то, что почти везде он обнажал поверхность воды. Он боялся, что что-то может выскочить оттуда, схватить его за лодыжку и утащить в темную, мутную воду.

Он не знал, было ли это хуже, чем быть пойманным тем, что преследует его сзади, или же быть встреченным тем, что ждет его впереди. Он отчаянно желал избежать любого из трех этих вариантов судьбы, но не мог помыслить о чем-то другом, кроме как бежать вперед, убегая от одной угрозы и избегая второй, прямо в руки третьей.

Его ноги все больше уставали, пока он бежал по бесконечному мосту через мрачную топь. Неизвестные животные перекрикивались во мгле, их резкие вопли раздавались эхом через мглу и темноту. Казалось, он пересекает огромное мелководное озеро, но поскольку особо ничего не было видно, он не мог сказать наверняка. Большие круглые листья, похожие на листья кувшинок, скользили по поверхности воды, поднимаясь так высоко, как могли, надеясь на луч солнца, что мог бы проскочить через занавесь лиан в очень редких случаях.

Несколько раз Хенрик соскальзывал с тропы. Его спасали перила. По тому, что лай был все дальше и дальше, он рассудил, что у псов появились сложности в его преследовании. Но они все еще здесь, они идут за ним, и он не осмелился даже замедлить движение.

Когда стемнело, он рад был встретить знакомые горящие свечи вдоль моста. Он не знал, приходил ли кто-нибудь зажигать их в ночное время, или же они всегда были там и продолжали гореть. Они горели и в прошлый раз, когда они приходили сюда вместе с матерью. В такой темноте, какая царила в мареве среди гладких деревьев, они были небесполезны даже днем.

Чем дальше он заходил, тем шире и прочнее становился мост из ветвей и лиан. Деревья вокруг, выступающие из воды на сплетениях корней, стояли теснее. Лианы, свисающие вниз из тьмы наверху, становились толще, некоторые из них соединяли деревья, оставаясь над поверхностью воды. Многие становились слишком тяжелыми из-за растений, забирающихся на них с поверхности воды или вьюнков, спускающихся сверху. Растительность с каждой стороны становилась столь плотной, что ему снова показалось, что мост проложен сквозь крысиное гнездо, сделанное из ветвей, лиан и кустарника. Постоянной была лишь мутная вода по обе стороны тропы. Также очень часто он видел тени, движущиеся в ее глубинах.

Свечи стали стоять гуще, пока деревянный мост углублялся дальше в темные заросли. Они стояли попросту в изгибах ветвей, на внешней границе зарослей.

Иногда встречающиеся перила, с определенного времени превратились в конструкции, криво поднимающиеся с каждой стороны, казалось, чтобы защитить мост от вторжения буйной густой растительности с каждой из сторон, или же, может быть, от того, что затаилось в оде. Стены, густые внизу, становились тоньше по мере увеличения высоты, а в местах, вознесенных над мостом, находились закругляющиеся ветки, выглядящие точно как когти, смыкающиеся над головой.

Свечи стали попадаться так часто, что иногда казалось, что он идет между огненными стенами. Генрик предполагал, что мост не воспламенится и не сгорит, потому что он был таким мокрым и скользким. Лоснящийся зеленый мох и темная плесень покрывали большую часть сплетенной массы корней, сучьев, ветвей и лиан. Они делали тропу ненадежной.